Британские интеллектуалы эпохи Просвещения

В декабре того же года Филдинг как мировой судья избирается председателем квартальной сессии в Хикс – Холле на Джон – стрит. А 29 июня он выступает перед присяжными Вестминстерского суда. На следующий же день произошли события, поставившие под удар карьеру Филдинга. В одном из публичных домов под названием «Корона» разразился скандал: двое моряков решили, что их ограбили, однако не смогли убедить в этом владельца заведения. На следующий день моряки пришли в сопровождении друзей с намерением разгромить «Корону», стараясь «не причинить вреда дамочкам». Пришлось вызывать солдат, но бунтарей удалось разогнать только к трём часам ночи. На другой день моряков было уже около четырёх сотен: они разгромили публичный дом во владениях лорда Стэнхопа, а затем и другой публичный дом – «Звезду» в восточном конце Стрэнда, находившуюся в сфере ответственности Филдинга. Тот обратился к военному министру с просьбой выделить войска для наведения порядка, а также за поддержкой к герцогу Бедфорду. В ходе подавления беспорядков удалось арестовать только семерых погромщиков. Повешен был лишь один – некто Босаверн Пенлез, сын священника из Экстера. Караульные нашли его в ста пятидесяти ярдах от пепелища «Звезды»: арестованный был мертвецки пьян, а за пазухой у него обнаружили большое количество женского белья, происхождение которого тот не смог объяснить637.

Таковы были, вероятно, причины, заставившие Филдинга написать «Исследование о причинах недавнего роста грабежей» (1751 г.) и «Предложение об эффективном обеспечении бедняков» (1753 г.). Корень проблемы Филдинг усматривал в падении нравов: лендлорды задают высокие стандарты жизни, которым джентльмены средней руки не могут соответствовать. Маскарады, азартные игры, роскошь и прочее – всё это выбивает порядочного сквайра из хозяйственной колеи. Большую проблему он видит также в чрезмерном потреблении алкоголя в обществе: «Пьянство почти неотделимо сопутствует удовольствиям этих людей»638. Во втором трактате он расписывает устройство, быт и порядок функционирования исправительных домов для опустившихся сограждан. Контингент данного заведения должны составлять жулики и бродяги, а также воры, осуждённые за мелкие кражи. Автор рассматривает суммы расходов, штат сотрудников, способ приёма в данное учреждение, дисциплинарные нормы и санкции, режим работы и отдыха, порядок временной нетрудоспособности639

.

Вскоре у Филдинга начались серьезные проблемы со здоровьем. Далёкий он нравственных идеалов образ жизни сатирика обернулся разлитием желчи, водянкой, астмой и подагрой. К апрелю 1751 г. друзья Филдинга упоминают о нем как о тяжело больном человеке. Тем не менее, литератор продолжает активно работать. В конце года выходит его роман «Амелия», значительно хуже принятый публикой, нежели предыдущие работы. С января по ноябрь 1751 г. он издаёт «Ковент – гарденский журнал». В нём публиковались нравственные очерки, сатирические памфлеты. Значительное место занимала перепалка с романистом Т. Смоллеттом, утверждавшим, что Филдинг украл для своего «Тома Джонса» лучшие мысли из его «Родрика Рэндома». Наконец, ко второй половине 1753 г. относится разработка драматургом программы по борьбе с разбойничьими шайками. Главной идеей автора являлось внедрение агентов в ряды разбойников.

С лета 1752 г. Филдинг проживает на купленной незадолго до того ферме Фордхук близ Лондона. В мае 1754 г. врачи посоветовали ему в целях лечения поездку за границу. Свои последние сатирические зарисовки Филдинг оставил в «Дневнике путешествия в Лиссабон», оставшимся незаконченным640. Великий английский писатель, поэт, журналист, судья, скончался 8 октября 1754 г. Он был похоронен на английском кладбище в Лиссабоне. Характерная черта столь переплетавшихся жизни и творчества Генри Филдинга прекрасно схвачена в характеристике, принадлежащей его другу Дж. Литтлтону: «Он, конечно, не даёт уроков подлинной добродетели, но выставляет порок и низость во всей их смехотворной убогости…»641

.

Глава девятая

«Неизвестные» просветители Англии Ф. Дэшвуд и Дж. Литтлтон

Пожалуй, нелегко отыскать среди лиц одной эпохи, сопоставимых по общественному положению и образованию, людей столь друг на друга непохожих, как барон Джордж Литтлтон и сэр Фрэнсис Дэшвуд, барон Диспенсер. Оба они принадлежали к господствующему слою Великобритании XVIII в. – земельной аристократии, оба являлись представителями интеллектуального движения – Просвещения. Даже вехи их жизненного пути в целом совпадают: получение образования в престижном заведении, путешествие по Европе, место в парламенте и занятие политикой, а с годами – всё большее увлечение литературой и философией. В то же время если Дж. Литтлтон остался в памяти потомков как образец гражданской и нравственной добродетели, то имя Ф. Дэшвуда было овеяно «чёрной легендой», в которой политическая нелояльность переплеталась с распутством и безбожием.