Бродяга

— Скажи, ты действительно недавно прибыл с докосмического мира?

Надо понимать, это такой завуалированный вопрос: «Ты тупой или как?» Что делать, надо отвечать, тем более я действительно не понимал, что тут такого очевидного. По крайней мере ни в одной изученной мной на данный момент базе упоминания о способах отличия отставных офицеров от обычных граждан не было. А визитки в нейросети, как я уже выше указывал, у нее нет, как и у Горма этого, как и у капитана, как и у меня. Будем отвечать в стиле «или как», — я кивнул головой. Уж этот жест у них такой же, как и у нас, имел много шансов убедиться.

Горм выжидающе смотрел на меня, наверное, ждал какую-то еще реакцию, типа вот вскину руку, хлопну себя по лбу, мол, как же я мог забыть, потом снова расхохотался и ткнул себя бронированным пальцем в левую сторону груди. Там висели несколько серебристых квадратиков, прямо на броне висело, надо полагать, они либо особо прочные, либо у него еще много подобных имеется, либо он просто под огонь противника попадать не собирался.

— За инцидент на Галее. У офицеров такие же, только золотистые.

С этими словами, не удосужившись мне что-либо еще объяснить, он отвернулся и стелящейся походкой, наверняка свидетельствовавшей, что он бывалый вояка, скрылся в смежном коридоре.

«Значит, что мы имеем? Имеем мы многое, но главное, чтобы это многое потом нас не отымело», — как любил, я надеюсь, и сейчас любит, приговаривать один из моих приятелей из прошлой жизни. Вот, наверное, под таким девизом прошла следующая минута для меня. Потому как получалось, что я тут вроде как не совсем в свое дело влез, благо хоть не навредил… Ну может, и навредил, но не много. А, судя по тому, что я до сих пор жив, то мне ничего и не грозит особо, максимум в каюте до конца полета закроют за все мои художества.

Нет, со мной определенно было что-то не так, потому как такого заторможенного мышления у меня уже очень давно не было, а после установки нейросети — так и вовсе. Стоило мне подумать о нейросети, как от нее поступил запрос на снятие ограничения на нейропроводимость для возврата мыслительной активности к норме. Разумеется, я снял и в эту же секунду рухнул на колени, забыв обо всем на свете, потому как спину да и лопатку пронзало острой пульсирующей болью.

Бли-и-ин, ну что мне стоило не выпендриваться и не корчить из себя аналитика кухонного, а спокойно, как знающие люди советовали, пройти в медотсек и проделать все то же самое, но уже там. Отдал команду нейросети снова включить ограничение нейропроводимости, получил положительный ответ, но боль полностью не ушла, — транквилизатор закончился.

Из-за угла появились ремонтные киберы, подхватили меня под руки и еще какие-то точки опоры и понесли к родному, можно сказать, саркофагу. Вот тут меня пробрало по-настоящему. А вдруг реанимационные капсулы повреждены, то мне что, весь остаток полета лежа на животе под наркотой провести придется? Сомнительное удовольствие, и ведь виноват в этом буду я сам, и никто иной. Выбрал место для боя — медотсек, — умник, блин.

Слава всему, что имеет что-то божественное, но реанимационный модуль не пострадал, как и все остальное оборудование. Наверное, за это можно сказать спасибо мудрости инженеров, этот транспорт проектировавших и заложивших именно в этот отсек такую мощную переборку, и программистам пиратских киберов, которые заложили в их программы не только относительную осторожность, но и бережливость по отношению к потенциально приобретаемому, пусть и несколько экстравагантным способом имуществу.

В этот заход я провел в медотсеке двое суток, а как вылез из саркофага, снова обнаружил сперва теперь уже почти полное отсутствие волосяного покрова, хорошо хоть брови на месте остались, а затем и пластиковую нашлепку переносного одноразового комплекса регенерации на всю спину и левое плечо, между прочим, тоже штука воякская, хотя и пользуется повсеместной популярностью. Однако нехило меня зацепило, спину всю обожгло, не очень глубоко, но зато весьма обширно. А то, что двое суток в реанимации пролежать пришлось, так это, мне кажется, было сделано, скорее, из желания изолировать назойливого пассажира на время срочного ремонта, чем заботой о моем здоровье, потому как я с такой пришлепкой на спине и походить вполне мог. А некоторые, типа Тига, и без рук вовсю рассекали и ничего, не обламывались.

Оделся в приготовленную в выдвижном шкафу одежду, хорошо хоть мою собственную, а то я, если честно, разные варианты обдумывал в моменты прихода в сознание во время диагностики мозговой деятельности. А затем мне на нейросеть пришло приглашение посетить собрание экипажа в кают-компании. И почему я не удивлен.