Брокен-Харбор

Ричи выдвинул стул и сел за стол напротив Конора.

— Дружище, мы восстановили всю инфу на компьютере. Мы знаем, в каком состоянии он был. «Депрессия» — это еще мягко сказано.

Конор задышал глубже, раздувая ноздри:

— Компьютер?

— Давай пропустим сцену, где ты прикидываешься дурачком. Это скучно, бессмысленно и сильно портит мне настроение. — Я со злостью швырнул пакетик о стену. — Ты не против?

Конор промолчал.

— Ну что, попробуем еще раз? — спросил Ричи. — Что-то изменилось, и ты оставил эту фигню для Дженни. Из-за Пэта, да? Ему стало хуже?

— Если вы уже знаете, зачем спрашивать?

— Стандартная процедура, брат, — непринужденно объяснил Ричи. — Просто проверяем, совпадут ли твои показания с информацией из других источников. Если все сходится — о радость! — мы тебе верим. Если же ты говоришь одно, а улики — другое… — Он пожал плечами. — Тогда у нас проблема, и, значит, нам придется копать дальше, пока не разберемся. Понимаешь?

— Ладно, — сказал Конор после паузы. — Пэту становилось хуже. Он не впал в буйство, не орал, чтобы животное выходило на бой, или еще что. Просто у него был тяжелый период, ясно?

— Но что-то ведь наверняка произошло. Недаром же ты вдруг решил связаться с Дженни.

— Просто она казалась такой одинокой. Пэт за два дня с ней ни словом не обмолвился — по крайней мере, я этого не видел. Он целыми днями сидел на кухне, уставившись в поставленные рядком мониторы на столе. Пару раз она пыталась с ним поговорить, но он на нее даже не взглянул. И по ночам они тоже не наверстывали упущенное — ночь он провел на кухне, спал в кресле-мешке.

Значит, под конец Конор проводил в своем логове практически круглые сутки. Я перестал играть с пакетиком и встал у него за спиной.

— Дженни… Я увидел ее на кухне — она ждала, когда вскипит чайник. Она оперлась о стол, словно у нее не было сил стоять. Смотрела в никуда. Джек тянул ее за штанину, хотел ей что-то показать, а она даже не замечала. Дженни выглядела лет на сорок, если не старше. Казалась потерянной. Я готов был спрыгнуть из окна и перемахнуть через стену, чтобы ее обнять.

— И ты решил, — произнес я ничего не выражающим голосом, — что в этот сложный для нее момент ей позарез необходимо узнать, что за ней кто-то следит.

— Я просто пытался помочь. Я бы зашел к ней, позвонил или написал, но Дженни… — Он тяжело покачал головой. — Когда дела идут не очень, она не любит говорить об этом. Она не стала бы со мной болтать, ведь Пэт… Вот я и подумал: дам ей знать, что я рядом. Съездил домой и нашел значок. Может, я поступил неправильно. Но в то время мне показалось, что это хорошая мысль.

— В какое именно время?

— Что?

— Когда ты оставил значок в доме Спейнов?

Конор набрал воздуху, чтобы ответить, но что-то его остановило; я увидел, как напряглись его плечи.

— Не помню.

— Даже не пытайся, приятель. Это уже не смешно. Когда ты оставил значок?

— В воскресенье, — сказал Конор, помолчав.

Мы с Ричи переглянулись через его голову.

— В прошлое воскресенье.

— Да.

— В котором часу?

— Часов в пять утра.

— Притом что все Спейны дома, спят в нескольких ярдах от тебя. Да уж, приятель, в смелости тебе не откажешь.

— Я просто вошел через черный ход, положил значок на кухонную стойку и ушел. Дождался, пока Пэт пойдет спать, — в ту ночь он не остался внизу. Делов-то.

— А как же сигнализация?

— Я знаю код. Видел, как Пэт его набирал.

Сюрприз, сюрприз.

— И все-таки это было рискованно. Похоже, тебе страшно хотелось это сделать, так?

— Мне хотелось, чтобы у нее был этот значок.

— Ну разумеется. И двадцать четыре часа спустя Дженни при смерти, ее муж и дети убиты. Даже не пытайся уверять, будто это совпадение.

— Я не пытаюсь вас ни в чем уверять.

— Так что же произошло? Она не обрадовалась твоему подарочку? Не проявила достаточной благодарности? Просто кинула значок в ящик, вместо того чтобы надеть?

— Дженни положила его в карман. Что она с ним сделала потом — не знаю, мне все равно. Я просто хотел, чтобы он был у нее.

Я опустил руки на спинку стула Конора.

— В тебе столько дерьма, что мне хочется сунуть твою голову в унитаз, — процедил я ему прямо в ухо. — Ты прекрасно знаешь, что Дженни подумала про значок. Ты знал, что он ее не напугает, потому что сам вложил его ей в руку. Вот вы, значит, как все устроили? Ночью, пока Пэт спал, она тайком спускалась в кухню и вы с ней трахались на детском кресле-мешке?

Он резко развернулся ко мне — его глаза были похожи на осколки льда. На сей раз он не отстранился, и мы едва не соприкоснулись носами.

— Меня от вас тошнит. Если вы так думаете, если вы действительно так думаете, значит, у вас не в порядке с головой.

Ему не было страшно. Для меня это стало почти шоком — за годы службы привыкаешь, что тебя боятся и преступники, и невиновные. Признаём мы это или нет, однако всем нам, полицейским, это нравится. У Конора больше не осталось причин меня бояться.

— Ладно, значит, не на кресле-мешке. У тебя в логове? Что мы найдем, когда снимем пробы с твоего спальника?

— Валяйте. Она ни разу там не была.

— Тогда где, Конор? На пляже? В кровати Пэта? Где вы с Дженни сношались?