Броненосец

175. Безумство Синбада.У Синбада Финглтона были непослушные темно-русые волосы, часто немытые, сваливавшиеся в толстые пряди, похожие на древесные стружки и свисавшие с низкого лба прямо ему на глаза. У него были хронические проблемы с пазухами носа: он постоянно сопел, а дышать ему приходилось ртом. Поэтому большую часть дня рот у него оставался открытым, да и ночью, во сне — тоже. Ему нравилось выполнять какую-нибудь простую работу — рубить, косить, резать, копать, таскать, — и поэтому отчаявшийся отец (позвонив приятелю из городского совета) пристроил его чернорабочим в местный Парковый департамент. Другим удовольствием в жизни Синбада была марихуана, а также ее производные; если верить его рассказам, выходило, будто все коллеги разделяли его вкусы и проводили рабочий день, ухаживая за инвернесскими газонами и бордюрами, кустарниками и саженцами, в каком-то блаженном наркотическом тумане. Синбаду нравилось экспериментировать и с другими наркотиками, а когда некий приятель продал ему несколько таблеток ЛСД он сел в «лендровер», принадлежавший Парковому департаменту, и на протяжении тридцати шести часов колесил в одиночестве по скалистым просторам Глен-Африка (его отцу пришлось сделать еще целый ряд умоляющих звонков, используя все полезные связи). Это был «ну, самый улетный» (говорил потом Синбад) опыт в его жизни, и теперь ему хочется угостить — совершенно бесплатно — ЛСД тех постояльцев, кто желал бы на себе испытать мощное действие этой штуки, полностью меняющей восприятие мира. Лахлан и Мердо взяли у него несколько таблеток, сказав, что попробуют как-нибудь у себя на Мулле. Остальные равнодушно, но вежливо отказались (Джойс — от лица Шоны: сама Шона была бы не прочь).

Синбада расстроила такая сдержанность, и вот однажды вечером, когда Джойс готовила наш «коммунальный» ужин — огромную мясную запеканку, — Синбад втихомолку подбросил три таблетки кислоты в кипевшую мясную начинку, чтобы нас уж наверняка не миновал тот жизненно необходимый опыт, которого (он был уверен) мы на самом деле в глубине души жаждем. Это случилось в один из тех вечеров, когда там оставался я.

Книга преображения

Иван Алгомир вглядывался в крупный почерк с большими петлями: это была записка от Бинни Хивер-Джейн с указаниями насчет предстоящего званого обеда.

— Черный галстук? — подивился он. — Это что еще за выверты, а? — Он фыркнул. — Думаю, такое позволительнотолько сегодня. Это приемлемо, лишь когда ждут какую-то важную птицу.

— Пожалуй.

— А если речь идет о встрече старых приятелей, тогда это непростительно. И где, черт побери, этот Монкен-Хадли?

— В городке Барнет, — ответил Лоример. — Хочешь верь, хочешь нет.

— Приддионз-Фарм, Монкен-Хадли? Да это где-нибудь в дебрях Глостершира.

— В миле от начала шоссе А-1.