Бронепоезд «Гандзя». Повесть

Пехотинец побежал обратно к окопам, а я, чтобы не терять времени, велел подать канат. Мы стали привязывать канат к сцепному крюку контрольной площадки.

- Так, так, посторонись-ка, - выхватил у меня канат матрос, - тут на морской узел надо… Готово!

Он перескочил к свободному концу каната.

- А сюда якорек бы, эх, якорек!

- На тебе якорь… - Я кинул матросу пучок колючей проволоки.

Тут подошел ротный.

Он посмотрел у меня документ - предписание штаба бригады, кивнул и молча отступил в сторону.

Матрос забросил канат с «якорем» в самую гущу засеки. Я велел всем отойти подальше, и машинист дал задний ход. Канат натянулся как струна.

Взял якорь.

Зеленая куча поползла, грузно переваливаясь.

С грохотом, в пламени взрывов, под свист гранатных осколков открывались перед нашим поездом «ворота»…

Расчистив остатки засеки топорами, мы двинулись дальше.

Окопы остались позади. Мы были один на один с врагом.

Петлюровцы молчали - ни выстрела… Не видят они нас или только выжидают, заманивают в западню?

Все в вагоне были на местах, никто не шевелился. Я, не сводя глаз, глядел на Малюгу. Он сжимал в кулаке шнур ударника, рука его чуть-чуть дрожала, синели набухшие жилы.

Матрос и его подручные стояли в затылок друг друга - каждый держал наготове по снаряду.

Молчали.

Рельсы перед поездом начали круто забирать в сторону. Песчаный откос с кустарником не позволял видеть дальше сорока - пятидесяти саженей.

- Сто-оп!… - скомандовал я.

Поезд стал. Кто-то в вагоне шумно вздохнул, словно и не дышал до этих пор. Матрос и все остальные заряжающие, присев, спустили на пол снаряды.

- Кто в разведку, товарищи? - спросил я.

Сразу отозвалось несколько голосов, но раньше всех выскочил вперед племянник.

- Я пойду, товарищ командир… - пробормотал он и замолк, решительно сжав губы.

- Видал миндал?… - удивленно протянул матрос.

Я подумал, но все же ответил племяннику:

- Нет, пожалуй, что…

- Мы вдвоем с ним сходим, - перебил меня Федорчук.

- Вдвоем? Ну идите. Возьмите винтовки.

Оба осторожно, стараясь не стукать винтовками, спустились из вагона. Постояли, прислушались и скрылись в кустарнике.

По вздрагивавшим листочкам кустарника я следил, как мои разведчики отползали все дальше в сторону от поезда.

- Закурить-то можно? - недружелюбно промычал долговязый пулеметчик и сразу начал крутить папиросу.

«Вот за этого молодца надо будет взяться покрепче», - подумал я.

- Курить нельзя. Стать на место!

Долговязый нехотя скомкал папироску и ссыпал табак обратно в кисет.

- Матросу чего-то надо, - буркнул он, отходя.

Я быстро глянул на кусты.

Матрос делал гримасы и махал мне рукой.

- Все остаются на местах, - сказал я тихо. - Иона Ионыч, присмотрите.

Я вылез из вагона.

Матрос подхватил меня под руку и втащил в кусты.

- Он тут, за поворотом, - сказал он мне в самое ухо.

Мы проползли в кустах десятка два шагов. В чаще кустарника дожидался нас племянник. Он, припав к земле, глядел, затаившись, вперед.

Матрос потрогал его за ногу:

- Пропусти-ка, племяш.

Парень грузно, не отпуская сведенных мускулов рук и ног, отвалился в сторону. Мы проползли вперед. Матрос снял бескозырку, пригладил волосы и выглянул. Я выглянул за ним.

За поворотом блеснули рельсы. По обеим сторонам рельсов темнели полосы кустарника…

Я высунулся побольше.

С полверсты - прямой путь, а там другой поворот дороги - и столбы, столбы, одни столбы влево по горизонту…

- Где ты его увидел? Нет ничего.

- Считай столбы… десятый столб… - заговорил матрос нараспев, не шевелясь и не поворачиваясь ко мне. - Дубки на повороте видишь?… В дубки гляди…

- Дубки… Ах ты черт, как он замаскировался! Теперь вижу: угол вагона, серый угол…

- Что же, с налету возьмем его или украдкой подберемся? - шепнул матрос.

Я, не отвечая, потащил его обратно. Матрос схватил за руку племянника.

- Вперед! - скомандовал я машинисту, с разбегу запрыгивая в вагон. Артиллеристы по местам, к бою. Прицел десять столбов, то есть, тьфу, делений… Двенадцать делений!

- Направление, куда? - быстро спросил Малюга.

- Направление? - Я показал рукой: - Вот так вот угол вагона покажется… Обождите, я правилом. Помогай, племянник!

Мы вдвоем навалились на правило, заворачивая орудие. Поезд тихим ходом огибал песчаный откос…

- Выходим, выходим, ребята, держись!…

- И-эх! - вдруг рявкнул Малюга и наотмашь дернул за шнур.

Взблеск, раскат грома… Серый вагон сразу скрылся в дыму.

- Накрыли его, бей! - яростно взревели бойцы. - Еще снаряд давай, бей! Расшибай гадюку!

Дело было в секундах… Или мы его, или он нас…

Малюга, остервенясь, выпускал снаряд за снарядом… Дым от разрывов все сгущался. В воздухе кувыркались лапчатые дубы, отдельные ветки и комья земли рассыпались в прах…

Я метался по вагону.

- Ах ты черт, не видать бронепоезда!

- Да вон он, вон! - гаркнул Малюга. - И-их, задал ходу!…

- Как? Уходит?… Упустили!

Поезд уже едва виднелся. Он катил на всех парах вдоль далеких столбов, огибая широкую дугу влево по горизонту.

- Ах, Малюга, Малюга!… С такой дистанции - и промах!

- Погорячился… - забормотал артиллерист, отводя от меня глаза. - Дубы зеленые, и он меж дубов зеленый… тоись серый… Сразу и не разглядел…