Бронза и кость

Ведомая неистребимой привычкой, я подкралась к залу со служебного входа. Здесь уже собрался почти весь дворцовый персонал: в темноте ниши затаились посудомойки, чья работа еще не началась, несколько горничных старательно делали вид, что черная лестница срочно нуждается в генеральной уборке, а чья-то гувернантка — сухопарая женщина в идеально выглаженной форме — стояла у самой двери с таким уверенным видом, что подвинуть ее никто не решался. В углах зала вытянулись в струнку ливрейные лакеи — и остекленевшими взглядами пялились перед собой, потому как пожирать глазами почетных гостей все-таки возбранялось. Хоть и хотелось. Сирила я безо всякого удивления обнаружила среди гостей, но не в первом ряду, где отводились места для высшей знати, а позади, в толпе крупных дельцов и успешных торговцев.

Сирила я безо всякого удивления обнаружила среди гостей, но не в первом ряду, где отводились места для высшей знати, а позади, в стоящей толпе крупных дельцов и успешных торговцев. Кузен вписывался в их общество так успешно, что никто не заподозрил бы в нем сына самой эффектной женщины, которую я когда-либо встречала.

Ламаи Кантуэлл было хорошо за пятьдесят. Это ничего не значило и ничего не меняло.

Она стояла, облокотившись о рояль, — невозможно хрупкая и маленькая даже для ньямарангки, облаченная в простое платье из жемчужно-серого шелка, и уложенные небрежной волной волосы подчеркивали изящную линию шеи и безупречную осанку, какой могла бы позавидовать королева. Ламаи несла себя с таким достоинством и уверенностью, что все остальное терялось и забывалось, оставляя в памяти лишь образ воплощенного искусства, запертого в нестерпимо прекрасной оболочке.

Она пела старую балладу из тех, что исполняли, казалось, исключительно при дворе и больше нигде и не слушали; это тоже не имело значения, потому что волшебный голос делал прекрасным все, что исполнял. Я застыла у черной двери, подглядывая в щелку, но в зале моментально нашелся наблюдатель повнимательнее.

И куда как бесцеремонней.

У Джейдена еще не было титула, но ему отвели место среди пэров — огромная честь, которой он пренебрег с такой аристократической небрежностью, что прочим дворянам оставалось разве что сделать вид, что так и было задумано: чтобы наследник гигантской финансовой империи и титула вдруг встал посреди концерта и вышел в черную дверь. К счастью, принц и принцесса покинули зал еще раньше, иначе вышло бы совсем неловко, — а так дело ограничилось тем, что прислуга из холла порскнула во все стороны, как вспугнутая стайка мальков.

Джейден едва удостоил их вниманием.

- Как ты? — он требовательно обхватил ладонями мое лицо, вынуждая чуть приподнять голову.

- Все еще беременна, а не больна, — усмехнулась я. — А ты?

Джейден неопределенно пожал одним плечом и стал чем-то неуловимо напоминать папу с последних набросков — должно быть, чрезмерно сложным выражением лица.

- Познакомился с твоей сестрой.

- Мы не слишком похожи, — понимающе улыбнулась я. — Она — настоящая красавица.

Джейден укоризненно покачал головой.

- Вы очень похожи. И я не о том. Ее фамилиар…

- Пиранья, — подтвердила я, проглотив свои возражения: к глазомеру Джейдена и его манере оценивать сходство по ушам и подбородку я так и не привыкла.

- У тебя тоже появится новый? — наконец сформулировал он.

- Еще нескоро, — подавив смешок, ответила я. — Сперва дочери должны повзрослеть. Тогда кошка и змея переплавятся в их дар, а у меня может появиться новый фамилиар — если, конечно, у меня будут еще дочери после двойняшек.

- А может не быть? — настороженно уточнил Джейден, явно все еще обдумывая что-то не слишком успокаивающее.

- Могут быть сыновья, — напомнила я, — а они дар не наследуют. Что случилось, Джейден?

- Пока — ничего, — невнятно отозвался он и уткнулся лбом в мой лоб. — Как ты смотришь на переезд в Старый Кастл лет через десять-двенадцать? Во избежание пираний в доме. И под домом.

- Наивный, — печально вздохнула я — и не стала возражать.

Конец