Брошь с черным опалом

Баграм Закарян уже неделю и два дня был в бешенстве. Еще немного такой работы, и идея открыть гостиницу к началу сезона накроется, как говорят русские, медным тазом. За время длиннющих новогодних праздников рабочие окончательно развратились и возвращаться в нормальное состояние, похоже, не собирались. Сегодняшний день грозил стать худшим из худших. Все, что можно испортить, испортили. Все, что можно испоганить, испоганили. Он приехал после обеда и увидел работников, передвигающихся, словно мухи, обрызганные дихлофосом. Баграм на всех наорал, построил в колонну по четыре и отправил к чертовой бабушке до завтрашнего утра, пригрозив, что уволит без содержания каждого, кто завтра явится в непотребном виде. Потом еще раз осмотрел результаты сегодняшних трудовых усилий и пришел во взрывоопасное состояние. Работы по электропроводке были почти завершены, но оказалось, что провода соединены не сваркой, пайкой или опрессовкой, и, уж конечно, не клеммами, а обычной скруткой, при этом алюминиевые вместе с медными. Это было выше его сил! Минуты три Баграм рычал от бессильной злости, а затем начал все переделывать.

Громкий стук в дверь раздался, когда он стоял на стремянке в трех метрах от пола и устанавливал на кабель зажимные клеммники. Баграм выругался и продолжил работать. Стук раздался снова, еще громче и настойчивей. Если это прораб вернулся, то ему конец! Баграм подошел к двери и рывком распахнул ее, готовясь к страшному!

За дверью стояло волшебное видение и таращило на него испуганные глаза.

– Телефон есть? – выпалило видение.

Баграм молча вытащил телефон.

– У меня кошка родить не может! Куда звонить?

Баграм оторопело пожал плечами.

– Боже, я тут ничего не знаю! Телефон забыла в кафе или непонятно где! Муся маленькая, котята вылезти не могут! Крупные, должно быть! Круглосуточные ветеринарки у вас есть? Далеко бежать?

Ошарашенный Баграм слушал этот бред еще пять секунд, потом отобрал телефон и спросил:

– Куда идти?

Видение икнуло и показало рукой. Баграм прошел в комнату, посмотрел на кошку и велел нести теплое одеяло, чистые тряпки, ножницы и вазелин.

Через полчаса трое крошечных котят уже сосали молочко, а утомленная Муся дремала, изредка поднимая голову, чтобы убедиться, что потомство не расползлось.

Маруся, не менее утомленная, чем новоиспеченная мамаша, смотрела на спасителя круглыми глазами, растеряв от волнения все слова. Баграм понял ее состояние и спросил:

– А чай у вас есть?

Маруся улыбнулась, ямочки на щеках вспыхнули, и сердце Баграма ухнуло в пропасть.

– Чаю у нас много. А еще сушки с маком и сухарики. Будете?

За чаем они узнали друг о друге много интересного. Маруся рассказала, как очутилась в Питере и почему осталась без телефона. Баграм поведал, почему решил открыть в этом доме гостиницу и еще о том, что сюда приехал из Москвы, где двадцать пять лет строил дома и вместе с женой растил дочь. Потом жена объявила ему, что у нее появилась возможность уехать на работу в Америку, и благополучно отбыла. Как оказалось, не одна. После развода он решил перебраться ближе к дочери, которая вышла замуж и обитала в Петербурге. Здесь строилось много чего, работы хватало, но в скором времени Баграм загрустил. Зять работает в гостиничном бизнесе, он и предложил купить помещение и открыть мини-гостиницу. Баграм загорелся попробовать себя в новой сфере и с ходу ввязался в дело, которое на поверку оказалось не таким простым, но сработало именно так, как и предполагалось. Скучать стало некогда.

– А откуда вы знаете, как роды у кошки принимать?

– У родителей в Мартуни… Это город такой в Армении. Так у нас всегда были овцы. Я отцу помогал, вот и научился.

Маруся смотрела на этого мужчину и думала… Да ничего она не думала! Просто смотрела и любовалась. Без всяких дум!

Баграм тоже смотрел и не мог оторвать глаз от ямочек на нежных щеках, смешливого рта, веселых и внимательных глаз, завитка волос надо лбом.

Она так и не сняла красное платье и лодочки. Похоже, это и был ее главный выход.

Новые и старые родственники

Дискомфорт от встречи с родственниками Генриха оказался не таким сильным, как ожидалось. Соня улыбалась, а Руфа сразу обняла Марусю и шепнула:

– Я про вас с девочкой знала. Брат рассказал.

Маруся приободрилась.

Никаких опасных разговоров за столом не затевали, о трагических событиях прошедших месяцев не вспоминали. Тем для разговоров хватило и так. Основной стала, разумеется, еврейская кухня, лучшими образцами которой был густо заставлен стол. Кроме известных форшмака, хумуса и фаршированной рыбы, ей сначала в охотку, а потом под давлением пришлось отведать фалафель, макфрум, храйме и тушеную говядину под мудреным названием «эсик-флейш». Под конец принесли голубцы в томатном соусе, которые тут именовались «пракесом». Ну и пусть. Голубцы тоже были чрезвычайно вкусны, хотя Маруся запихнула их в себя уже с трудом.