Брошенный мир

Волай размышлял не больше минуты, после чего сгреб волчат в кучку, засунул их к себе за пазуху и решительной походкой пошел вглубь леса. Он не знал, зачем это делает, почему решил сохранить жизнь этим никчемным щенкам, но отчетливо понимал, что на этом его с братьями пути расходятся в разные стороны.

* * *

Волай находился в пути уже недели две. За это время волчата успели подрасти, и уже не помещались за пазуху. Чтобы не слишком задерживаться в пути, он сплел для их переноски корзинку. Сделал он ее своими собственными руками не потому, что ему не хватало божественной силы. Просто занятие простой механической работой всегда помогало ему сосредоточиться на размышлениях.

А подумать Волаю было над чем. Во-первых, он ушел от братьев. Ушел без какой бы то ни было на то видимой причины, по своей собственной прихоти, а это могло и обидеть их. Хотя, раньше он часто надолго исчезал из дому, ища уединения, и все родственники уже давно привыкли к его странностям. Но что подтолкнуло его к такому поступку на этот раз? Не жалость же к пяти слепым щенкам, на самом деле?! Скорее всего, решение расстаться с братьями уже давно созрело внутри него, а волчата послужили лишь поводом для того, чтобы решение это реализовать. Волай ничуть не кривил душой, когда сказал Барбагану, что ему нравится Лирос. Больше того, с каждым часом, проведенным здесь, он все больше и больше очаровывался этим старым, но каким-то очень уютным и на удивление спокойным миром.

Понравились ему и первые люди, которых они здесь встретили. В них было что-то настоящее, не пропитанное ложью и лицемерием, как в Ассаане. Племя Зумма не боялось работы, люди были добры и прямодушны как по отношению друг к другу, так и к окружающему их миру. Это не могло не вызывать симпатии к ним, и Волай знал, что может действительно помочь лучше обустроить их мир. Не красивыми игрушками и подачками, как Барбаган с Лестером, а помощью действенной, такой, которая и в самом деле могла изменить их жизнь к лучшему. В этом-то, скорее всего, и заключался его внутренний конфликт с братьями.

Барбаган и Лестер стремились лишь к своему собственному величию и, несмотря на разительное отличие характеров, в этом стремлении были едины. К старшему брату Волай испытывал гораздо более теплые чувства, чем к среднему. Он всегда был честным и прямым парнем, не чурался того, чтобы взять на себя инициативу, порой взваливал на свои плечи даже больше того, чем было необходимо, всегда готов был прийти на помощь братьям. Он был старшим, и, наверное, подспудно чувствовал свою ответственность за них. Все это так, но тот же самый Барбаган, помимо этих положительных качеств, обладал еще и поистине ослиным упрямством. Если уж он чего решил, то ничто не могло свернуть его с выбранного пути. Лестер ухитрялся каким-то образом влиять на старшего брата, Волаю же этого не удавалось никогда. Вот и сейчас тоже. Барбаган уже спланировал, каким он видит будущее Лироса, даже не спросив его мнения.

Что же касается Лестера, то он был истинным сыном Ассаана нынешнего, погрязшего в интригах и внутренней борьбе за власть. Он был талантлив, гораздо способнее того же самого Барбагана, но ленив и избалован. Лестер обожал комфорт и праздное времяпровождение, и таким, наверное, видел и тот мир, который достался ему во владение. А в том, что своим изворотливым умом он склонит на свою сторону и старшего брата, Волай не сомневался. Совместными усилиями они превратят Лирос в некое подобие Ассаана, развратят подачками и праздностью его народы и, в конечном счете, просто погубят его окончательно. Мир, лишенный внутренней силы, не жизнеспособен, любая серьезная встряска приводит его к катастрофе, и Волай отлично понимал это. Именно потому он и ушел от братьев, но вот что собирался делать дальше, пока не знал. У него не было ничего, кроме этих пятерых волчат.

За размышлениями Волай закончил работу над корзиной, уложил в нее уже немного окрепших щенков и двинулся дальше. Вскоре на горизонте показались невысокие горы, а часа через три пути он вышел на берег быстрой, каменистой речки и пошел вдоль нее вверх по течению. Вода весело журчала между округлых валунов, берега становились все круче, пока не превратились в живописный каньон, в конце которого уже проглядывался красиво низвергавшийся с высоты водопад. Волай подошел к нему, поставил корзинку с волчатами на плоский камень, после чего разделся по пояс и ополоснулся в леденящих кожу струях. Холодный душ взбодрил его, придал новых сил и даже поднял настроение. Одевшись и подхватив корзину, он легко вскарабкался по камням к верхней точке водопада и огляделся по сторонам.

Взору Волая предстала обширная долина, со всех сторон окруженная горными вершинами. Самые высокие, в ее дальнем конце, даже имели ледяные шапки и сверкали в лучах скудного осеннего солнца, словно драгоценные камни. Здесь было удивительно тихо и красиво.

-Вот мы и пришли, - вслух сказал Волай, обращаясь, то ли к самому себе, то ли к волчатам. - Здесь отныне будет наш дом.

Одного за другим он вытащил своих "попутчиков" из корзины.