Брошенный мир

Звану удалось подкрасться почти вплотную к дозору, прежде чем его наконец-то окликнули. Это обстоятельство еще больше расстроило его.

-Хороши разведчики, нечего сказать! - сердито буркнул он, подходя к воинам. - Будь я оборотнем, уже давно обгладывал бы ваши косточки!

-Простите, герцог, - склонившись в поклоне, ответил тот, кто был оставлен за старшего, - но Вы так бесшумно передвигаетесь, что ни один оборотень в этом с Вами не сравнится!

-Брось, Квидл, - поморщился магистр. - Сейчас не время для подхалимажа. И так, хочу сказать вам, что наша миссия пока завершена. Логово оборотней я обнаружил, но их там слишком много для того, чтобы пытаться с ними бороться нашими силами. Так что мы срочно отбываем в Троер, и вернемся сюда, только получив солидное подкрепление. У ордена лестерианцев появился серьезный противник, а это означает, что мы начинаем полноценную войну.

Он вскочил в седло, и воины последовали его примеру. На их лицах читалось радостное возбуждение. Еще бы! Из этой забытой всеми богами, кишащей нечистью дыры, они возвращались в славный город Троер, где их ожидали семьи, где вдоволь было хорошей выпивки и еды.

Пока лестерианцы обменивались оживленными репликами, магистр Зван мысленно приводил в порядок то, о чем он должен будет рассказать своему господину. Именно Лестера он считал сейчас таковым, хотя в детстве, помнится, не слишком-то его жаловал, а был буквально очарован добродушным обаянием Барбагана. Зван отлично помнил тот день, когда трое незнакомцев появились в доме его дяди Зумма. Да такое просто и невозможно забыть! Тогда в их серую, унылую жизнь, все прелести которой составляла только тяжелая, изнурительная работа, впервые вошел настоящий праздник, а обилие явленных новыми богами чудес превысило всякие мыслимые пределы.

Барбаган держался раскованнее и увереннее своих братьев, и его, что вполне естественно, жители поселения посчитали верховным божеством. Во-первых, он выглядел, как заправский воин и охотник, что уже само по себе располагало к нему. Он держался просто, по свойски, так что поселяне не чувствовали неловкости в его присутствии. Да и случай с охотой на волчицу только еще выше поднял авторитет Барбагана. Тот выстрел, сразивший хищницу, дядя Зумм с восторгом вспоминал до сих пор и неоднократно в красках рассказывал о нем односельчанам. Совсем другое дело Лестер. Для большинства людей Зумма он так и остался чужаком, хотя своей грандиозностью его дары едва ли не превышали те, которые преподносил им Барбаган.

Зван в этом отношении не был исключением, и когда дядя отправил его с новыми богами на поиски заброшенного Торера, старался держаться именно Барбагана. Только с возрастом он начал понимать, что Лестер во многом мудрее и дальновиднее своего старшего брата, что тот все чаще начинает прислушиваться к его советам и, что самое главное, следовать им.

Начало переосмысливанию роли каждого из братьев послужил разговор, свидетелем которого он сам оказался. Как-то Лестер упрекнул старшего брата в том, что тот начал слишком злоупотреблять своими дарами.

-Понимаешь, Барбаган, - сказал он. - Ты все больше и больше из бога превращаешься в слугу этих людей. Если дело так пойдет и дальше, то вместо союзников и опоры на Лиросе, мы получим стадо обленившихся скотов, которые только и будут ждать от нас очередной подачки и стоять с протянутой рукой. Ты разве забыл, к чему мы готовим их? Разве сможем мы противостоять возможному нашествию Сварга Темного, если наши люди не будут знать, с какой стороны им следует браться за меч?!

Барбаган отделался тогда общими фразами о том, что всему свое время, а вот Лестер и в самом деле разительно изменился. Вместо сыплющихся как из рога изобилия подарков, он стал прививать людям тягу к ремеслу, вместо пышных праздников все больше времени проводил в занятиях на плацу замка. Изменилось и его отношение к Звану. Он перестал видеть в нем только мальчика на побегушках, а вплотную занялся его обучением. И начал, как ни странно, не с фехтования, а с грамоты. Только обучив мальчика читать и писать, он перешел к другим наукам, и воинским в том числе.

Именно тогда Зван и стал человеком Лестера, и сейчас ничуть не жалел об этом. И хотя в его новом покровителе не было той душевности, что так располагала к себе в Барбагане, получил он от него гораздо больше. Возможно, не обрати тогда на него внимания Лестер, Зван так и пребывал бы в какой-нибудь никчемной должности пажа или дворцового распорядителя, и уж всяко не достиг бы того положения, которое занимал в Троере теперь.

С течением лет доверие Лестера к Звану все возрастало, и однажды он решил обучить своего воспитанника еще и магии. А когда встал вопрос об организации рыцарского ордена лестерианцев, сомнений в том, кого назначить его магистром, у него уже не было и вовсе.