Бросок на Альбион

Эдуард наконец-то узнал о грозной опасности, о зарождавшемся на юге страны урагане невиданной силы, повелел графу Рольфу, командующему крупным королевским флотом, уничтожить войско мятежника. Но Рольф не справился с задачей. Годвин перехитрил его, отошел на Певенсейский рейд, укрылся за скалами. Командующий королевским флотом пытался атаковать неприятеля, занявшего исключительно выгодную позицию, но разразился шторм, и Рольфу самому пришлось искать убежище. Старый Годвин перехитрил врага, ускользнул от Рольфа, отправился вдоль побережья на запад, соединился с сыновьями Гарольдом и Леофвином. Теперь уже не только воодушевление и желание потомков Генгиста и Горзы работало на Годвина, но и сила. Сила – великий тормошитель человеческих робких душ – делает людей уверенными и гордыми, щедрыми на самопожертвование и бесстрашными. Флот взял курс на восток. Годвин не спешил. Теперь время работало на него. Со всех прибрежных земель шли к нему люди, снабжали войско продовольствием, отдавали (силу они почувствовали!) заложников Годвину в знак верности.

Король пытался отразить страшный удар, направленный в сердце страны – в Лондон, посылал навстречу врагу отряды, они переходили на сторону восставших. Эдуард издал приказ жителям и гарнизону Сэндвича встретить войско Годвина с оружием в руках, держаться до последнего, не впускать мятежников в город. Жители не выполнили повеление монарха, открыли ворота!

Эдуард пытался собрать войско в северных и западных областях Альбиона, где англосаксов было совсем мало. Попытка не удалась. Флот Годвина, не встречая сопротивления, подошел к Темзе, остановился неподалеку от Лондона, бросил якорь у Соутварка, граф послал в столицу людей.

Жители Лондона поддержали его. Положение Эдуарда Исповедника… было ли оно катастрофическим, критическим? Ни в коем случае! Король Англии в тот момент чувствовал ситуацию, быть может, лучше, чем кто-либо из знаменитых политиков той эпохи, чем Годвин. И распорядился он своими возможностями великолепно.

В приемной палате Вестминстерского дворца собрал он военный совет. На нем присутствовали военачальники, графы и таны, правители областей, вельможи Англии, а так же графы и рыцари Нормандии. Эдуард сын Этельреда, потомок Альфреда Великого, сидел в строгом королевском облачении на королевском троне, и, даже люди, хорошо знавшие его, удивились: куда делась привычная инфантильность, как преобразился король, как напоминает он своих великих предков волевым взглядом, гордой осанкой?! Что случилось с ним?

С ним ничего не случилось. Он остался сам собой. Он был королем, избранным Советом мудрых, собранием Витана, который выбор делает по древним обычаям страны, пожизненный. Я король, а вы всего лишь мои королята. Вы можете говорить, я буду слушать и решать буду я.

Эдуард открыл совет строгой речью. В ней он высказал свое отношение к происходящему, назвав Годвина мятежником, изменником. Казалось, после таких слов король должен был дать приказ разгромить восставших, казнить предателей и бросить их в болото, но нет. Эдуард поступил иначе. После суровой речи он выждал некоторое время, затем спросил:

– Будем ли мы слушать изменника Годвина, который просит мира, или сокрушим его силой оружия?

Ну не странный ли боец, Эдуард, потомок Альфреда Великого?! Сидит на троне такой гордый, непреклонный, правой рукой важно держит скипетр, пальцами левой руки сжимает голову льва, вырезанного прекрасным мастером на подлокотнике трона. Я – король. А вы мои королята. Говорите, что нам делать в столь ответственный час – я буду решать. Я – король.

Он все прекрасно понимал! Никто – ни нормандцы, ни англосаксы, ни представители бриттских племен – не решились бы воевать против Годвина. В тот день Годвина вряд ли кто-либо смог бы одолеть в открытом сражении. Победа его мало обрадовала бы даже англосаксов, потому что не все из них доверяли человеку, который пережил четырех королей и дети которого по матери были датчанами; нормандцам – они составляли треть присутствующих на военном совете – поражение в битве сулило огромные беды. Сражаться с Годвином никто не хотел, но никто и не знал, как в столь сложной ситуации не проиграть поединок, свести бой к ничейному результату. Это знал Эдуард. Он мог бы в своем вступительном слове призвать людей сразиться с Годвином, мог бы предложить – сам! – дать ему возможность защищать себя на собрании Витана. Он не сделал ни того, ни другого. Почему? Потому, что он был вялым королем? Нет. Потому, что он прекрасно знал причины, из-за которых воевать с Годвином ненужно и невозможно было в тот день. И кроме того, граф знал уязвимое место Годвина и как можно использовать его в борьбе.

…Первым взял слово граф Винчестерский Альред. Он предложил выслушать посла Годвина.

Нормандец Роберт Кентерберийский – ставленник Эдуарда – вскочил с места и запальчиво произнес:

– Король Англии! Дай приказ идти на бой. Мы разгромим мятежников и казним их всех за измену.

Роберта поддержал Вильгельм Лондонский, тоже нормандец, тоже ставленник короля.