Бросок наудачу

Он скатывается с девушки, лежащей на кровати, и натягивает трусы и джинсы, слегка дергая их, поскольку они цепляются за его лодыжки. Мне остается лишь пятиться к двери, открывая и закрывая рот, полностью лишившись дара речи.

Внезапно натолкнувшись спиной на дверь, я вздрагиваю. Моментально разворачиваюсь и нащупываю ручку – я должна поскорее выбраться отсюда.

– Мэдисон! Мэдисон, постой!

Мне хочется завопить и заорать на него, спросить, как давно он мне изменяет, разрыдаться. Но не получается. Я, кажется, физически не способна ни на что, кроме побега. Спускаюсь по лестнице, натыкаясь на людей, и добираюсь до входной двери. Она открыта. Хорошо. Музыку – а также шум смеющейся, кричащей, поющей и болтающей толпы – полностью заглушает рев в моих ушах.

Но я все равно слышу, как Брайс зовет меня.

– Мэдисон! Постой минутку! Мэдисон!

Нетвердыми шагами бреду по подъездной дорожке. Успеваю добраться до ее конца, когда Брайс догоняет меня и останавливается, преграждая путь. Рубашка на нем застегнута криво, а джинсы и вовсе не застегнуты. Идет дождь, и капли стекают по его лицу.

– Мэдисон… Пожалуйста, я могу все объяснить. Просто дай мне минутку, Модница, пожалуйста. Клянусь, это не то, что ты подумала…

Я лишь задаюсь вопросом, как он может надеяться помириться после всего случившегося.

Глава 36

Я как будто онемела. Меня слегка тошнит, но и только: все остальные чувства словно умерли. Кажется, я нахожусь в каком-то дурном сне. Ноги двигаются, но это не осознанное движение – тело неподвластно разуму. Иду, но куда – не имею понятия.

Прочь. Как можно дальше отсюда.

Я не могу позвонить маме, она придет в ужас. Не могу позвонить папе – он скажет маме.

Так что мои ноги, даже непослушные и негнущиеся, продолжают двигаться.

Но колени при ходьбе постоянно подкашиваются, и ступни подворачиваются при каждом шаге. До меня доходит, что виной тому каблуки, поэтому я снимаю туфли и несу их в руке. По неровному тротуару идти больно, но, по крайней мере, теперь я не упаду.

Ах да, и идет дождь.

Это не морось и не просто «осадки». Нет. Это настоящий ливень, капли которого рикошетят от тротуара, как пули, и превращают свет уличных фонарей в череду размытых янтарных пятен.

Я промокла до нитки, но практически не замечаю этого мелкого неудобства.

Мэдисон… Пожалуйста, я могу все объяснить. Просто дай мне минутку, Модница, пожалуйста. Клянусь, это не то, что ты подумала…

Слова Брайса так и звучат в голове, никак не могу от них избавиться. Это не то, что ты подумала. Ха. Интересно, какую ложь бы он сочинил, если бы я дала ему шанс объясниться. Это не то, что ты подумала… Это же полная чушь.

Мне так и хочется смеяться над собственной глупостью.

Лишь позвонив в чью-то дверь, я осознаю, куда пришла.

Когда трель дверного звонка затихает, начинаю приходить в себя. Одежда прилипла к телу, волосы – ко лбу. Затем замечаю, что вся дрожу – легкие судороги пробегают от головы до ног, – а ступни сильно замерзли и болят, и я их почти не чувствую.

И не знаю, то ли это дождь стекает по лицу, то ли слезы.

Дверь приоткрывается, раздается какое-то шарканье, тяжелое пыхтение, затем лай и…

– Геллман, сидеть!

Дуайт протискивает голову и плечо в дверной проем. Увидев меня, мрачнеет и хмурится. Мне на ум приходит мысль: возможно, это была не такая уж хорошая идея; возможно, мне следовало просто позвонить маме и смириться с тем, что она придет в ужас. Этот парень ненавидит меня; не знаю, зачем я сюда явилась. Мне не нужна его жалость, мне не нужно слушать его «я же тебе говорил», мне не…

Мне просто нужен друг.

– Какого черта ты… – начинает Дуайт фразу, но потом, похоже, хорошенько меня рассмотрев и заметив мое состояние, умолкает.

В следующую секунду он широко распахивает дверь и затаскивает меня внутрь.

– Господи, Мэдисон, о чем ты только думала? Ты с ума сошла? У тебя же может наступить переохлаждение или что похуже! Ты в порядке?

Я слышу звуки включенной видеоигры. Через слегка приоткрытую дверь гостиной вижу мерцание экрана телевизора.

Дуайт перехватывает мой взгляд, препятствуя горе лохматого светлого меха по кличке Геллман прыгнуть на меня.

– У меня ребята в гостях. У нас типа вечеринка для «ботанов». – Слово «ботаны» он специально выделяет голосом, и я ощущаю укол вины. Весьма болезненный. Но я этому рада – видимо, все же способна чувствовать, хотя бы вину. Это означает, что я пока не стала совершенно бессердечной, что от меня еще пусть немного, но осталось.

– Мэдисон.

Перевожу взгляд обратно на Дуайта. Впервые за долгое время он смотрит мне прямо в глаза. Моргаю, кажется, не способная на большее. Просто продолжаю моргать.

– Мэдисон, – повторяет он и подходит ближе. А затем добавляет другим, более тихим голосом, который звучит так нежно, печально и взволнованно: – Дайс. Что случилось?

И я отвечаю:

– С меня течет вода, и она уже залила весь коврик у твоей двери.