Брысь, крокодил!

А я тем временем делала все, чтобы камни нашего дома разбросать. И эту очень меня ошеломившую новость я узнала, уже живя на улице Крылатские Холмы, в съемной однокомнатной квартире, куда переехала в середине июля — именно воспользовавшись Леночкиным отъездом.

Это все такая моя вина перед ней — не могу говорить!.. А главное, ведь и сделать ничего не могу, не умею, она ко мне когда на эти майские приезжала, как же опять нам с ней было трудно. И ведь Страстная седмица была. Я и постилась, и намоленная была, я думала, как никогда. А вот только они вошли с бабушкой, прямо с поезда, — в самое первое мгновение мысль: зачем покрасила волосы в красное, зачем левое ухо проколото еще в трех местах? А ведь мысль еще быстрее слов другому человеку передается. Смотрю, сразу девочка моя зажалась, набычилась… И надо было три дня рядом прожить, ей наплакаться, мне наплакаться, чтобы, когда уже прощаться стали, она меня ручками своими худенькими приподняла, прижала: «Мамочка! Пусть тебя хранит твой бог! А мы с папой, когда вдвоем медитируем, тебя представляем, чтобы наши силы тебе передать!» А я: «Прости меня, если сможешь, доченька, за все прости. За то даже, за что нельзя…»

Всё. Захлюпала. Выключаю. А Леночка… она мне сказала: «Ты же ничего такого не сделала. Ты красивая, добрая, сильная. Ты лучше всех!».

Я диву даюсь, как теперь часто у меня это бывает: я что-нибудь неправильно подумаю или, прости меня Господи, вслух скажу, а ангел-хранитель тут как тут — сразу мне под руку книжку подкладывает да еще на той самой странице помогает открыть. На все мое вчерашнее, только мама мне принесла умыться, — и сразу же потом был мне ответ.

Пишет игуменья Арсения:

«Путь к Господу в нас — через нашу греховность. Через неложное понимание себя человек необходимо придет к Господу, а ища его в своем чем-нибудь (вот как я, раба грешная Алла), то есть в своих добродетелях, трудах и тому подобном, не найдет Его, Единого спасающего, а найдет себя».

Да, только себя, одинокого, поверженного, в яме, как змеями, заблуждениями кишащей.

И то, что Господь меня всякий раз поправляет, разговаривает со мной — значит, я не должна отчаиваться, значит, это Он мне дает надежду.

И еще: я стала немного чувствовать мышцы на икрах ног. Разве это не чудо?

Уже пора рассказывать про невеселое. А не хочется. Хочется про весну, как это только лежачий человек может заметить — такое буйство в ней, везде — прямо у меня в руках. На косточку яблочную посмотреть, из нее же уже не росток, прямо деревцо лезет. И то же из лимонной косточки. И так сразу хочется в землю сунуть. Я маму сегодня уговорила, она в кадку с фикусом лимонную косточку посадила. А кто его знает, может, будет нам через год лимонный подросток.

Дождь шумит за окном. Несильно, сюда, наверно, не слышно. Даже птицы умудряются под ним петь, надо же. Нет, перестали.