Бубутоза из Свихляндии

Но я ему, его же рукой, показал фигу. «На мои, – говорю, – не рассчитывай. Я их по пломбам и коронкам с закрытыми глазами опознаю. А твои, скорее всего, застряли в берёзах, когда твоя голова летела вдоль аллеи и хваталась зубами за стволы деревьев, пытаясь остановиться».

…Тут вошёл врач, сосед ему голосит: «Что вы наделали? Вы кому пришили мои руки, мою ногу и моё мужское достоинство?! Я протестую и требую вернуть мои части тела на их законное место!»

Врач разводит руками: «Не пойму, какие могут быть претензии? Вас укомплектовали в соответствии с прежним наличием органов. Что вам ещё нужно? Рук у обоих – по две, ног – по две, пусть и не совсем удачно распределённых. Эти самые «достоинства» пришиты не на лбу, а именно там, где им быть и положено. И вообще, скажите спасибо, что нам каким-то чудом удалось спасти двух кретинов, надумавших курить у цистерны со сжиженным газом. Шесть бригад хирургов собирали вас по частям и штопали трое суток. Благо, шла всероссийская конференция по хирургии катастроф, и сюда собрались лучшие специалисты от Калининграда до Анадыря, включая Сыктывкар и Абакан. Их, что, прикажете снова собирать, и вас ещё три дня перекраивать? Да на вас, идиотов, одной только донорской крови ушло не меньше той цистерны, которую вы взорвали!»

…Ну, мы сразу же притихли. Подумали, и согласились: уж, коль срослось, значит, срослось. Теперь мы с ним навеки неразлучны. Покупать обувь идём только вместе. Берём туфли сорокового размера и сорок пятого. Он обувает обе левые, а я – обе правые… Вот, сейчас оба ходим, ищем обувные магазины. О! Вон он идёт, мой… Даже не знаю, как и назвать-то его – товарищ по несчастью, что ль, или побратим? Э-э-э, друг, постой! А ты-то куда побежал? Да ещё и не разбирая дороги?! Ой! Бли-и-и-ин!!! Во, как лбом припечатался к столбу – аж очки разлетелись вдребезги! И, всё равно – не остановился…. Надо же, как испугался! Вот, теперь – всегда так: как только нас с побратимом вместе увидят, все бегут, куда ни попадя. Эх, судьба-а-а…

. * * * 2012 г

«Благодетель»

(необычайно правдивое повествование из жизни одного царства-государства

Пролог (из пустопорожской летописи времён незапамятных)

…И повелел царь-государь стороны Пустопорожской Ферапонт Тороватый созвать гостей на пир во славу восшествия своего на престол и десяти годов царствования на оном. И сели за столы дубовые, скатерти парчовые, бояре родовитые, князья удельные и прочая, прочая, прочая знать. Набралось пирующих больше чем триста душ. И повелел государь гостям пить да гулять, да себя, Тороватого, славить. И воспели хвалу государю бояре да князья, да графья с баронами.

Но не возрадовался хвале той государь, ибо узрел он диво дивное, уму-разуму недоступное: уже не двадцать князей светлейших за столом сидит, пирует, а аж пятьдесят. И графьёв понасъехалось столько, что со счету можно сбиться… Верно, царский казначей Премудрый Кузьма в своей челобитной писал государю: лет, эдак, тридцать назад, всего один лишь один злата ларец уходил на пир семидневный. А нынче, гляди-ка, и трёх-четырёх будет мало!

И посохом дубовым стукнув в пол каменный, немедля повелел государь вызвать к себе воеводу Сыскной избы, опричника Федотку-Лиходея. И отдал ему государь своё повеление грозное:

– В три дня тебе разузнать надлежит, отколь в царствие нашем случилась такая напасть родовитых? А как повинного сыщете, его, да и всю самозвань – на плаху! Всем, до единого – голову с плеч. А коль так случись, что не найдёте злодея – всю вашу Сыскную

избу посадить велю на кол!

* * *

«Воздаяние»

Двое дюжих стрельцов с бердышами втащили по крутым ступенькам на высокий, дубовый помост лобного места длинного и вёрткого, как вьюн, подьячего Титулярного приказа. Его руки были туго стянуты за спиной толстой верёвкой. На поясе болталась медная чернильница с торчащим из неё обкусанным гусиным пером. Подьячий то и дело вертел головой во все стороны, как бы желая напоследок насладиться такой возможностью. Толпа зевак запрудила широкую площадь. Следом за стрельцами на помост важно взобрался толстый глашатай с сизым носом. Он развернул длинный, до пола, свиток царского указа и степенно откашлялся.

– Мы, божьей милостью царь-государь стороны Пустопорожской, Ферапонт Тороватый, – заревел он по-медвежьи, водя носом вдоль строк, – сего числа велим огласить настоящий указ о приговорении писаря Игнашки Редькина…

Притихшая, было, толпа неожиданно загомонила, засвистела, заулюлюкала и затопала ногами.

– Кор-роче! – завопили сиплые глотки. – Указ-то, эвон какой длинный – до обеда не управишься. Давай постановляющую часть!