Будь моим этой ночью

Потому, что Шапель знал сам: это было чистой правдой. Потому, что именно благодаря Прю он чувствовал себя живее, чем… чем когда бы то ни было.

— Очень скоро я снова стану прежним, так что не беспокойся. — Хотелось, чтобы эти слова прозвучали как можно беззаботнее, но ничего не вышло.

Молино заметно погрустнел:

— Именно это меня и беспокоит в первую очередь.

У Шапеля не нашлось что ответить.

Приняв ванну, Шапель вернулся в спальню, одетый в чистый халат из плотного черного шелка. Отдых в сочетании с ванной помог ему восстановить силы. Не было причин, почему бы ему не сойти вниз и не присоединиться к Прю — и, разумеется, к остальным — за обедом.

Он тщательно вытер волосы мягким, пушистым полотенцем. Нынешние времена испортили его и часто заставляли чувствовать себя избалованным, словно женщина. Теперь даже мужчины без стеснения пользовались душистым мылом. А ведь он еще помнил те годы, когда приходилось купаться в холодных ручьях, не имея под рукой ничего, кроме песка, чтобы соскрести грязь с кожи.

По правде говоря, ему даже нравилось это душистое мыло — оно пахло сандаловым деревом.

— Ты разговаривал с Маркусом? — осведомился он, заметив, что Молино все еще находится здесь, пристроившись в кресле у окна. Дневной свет уже почти угас, и закат представлял собой огромное оранжевое пятно на фоне фиолетового неба.

Священник с опечаленным видом кивнул:

— Да. Он позаботился о теле убитого человека.

Что ж, хорошо. Меньше всего они сейчас нуждались в том, чтобы местные власти шарили вокруг, задавая вопросы.

— И что он с ним сделал?

— Я не стал его об этом спрашивать потому, что не хочу знать. Он лишь заверил меня, что даже если тело найдут, на нем не осталось никаких улик, позволяющих связать его с Райлендами.

— Это все, что имеет для нас значение. — Раз тело находится за пределами Роузкорта, сыщики скорее всего решат, что несчастный был убит грабителями. — А что еще сказал тебе Маркус? Он его нашел?

— Святой Грааль? Пока нет, но мы с тобой знаем: это вовсе не означает, что его здесь нет. Надеюсь, его просто надежно спрятали.

Чаша Крови? Неужели Молино показалось, будто он спрашивал его о Чаше Крови?

— Нет, я имею в виду Святой Грааль. Маркусу удалось его отыскать?

Молино скрестил ноги. Движение явно причиняло ему боль, еще раз напомнив Шапелю о возрасте друга. Священник выглядел пожилым и очень усталым.

— Нет, мой друг. Боюсь, что нет.

Шапель сжал полотенце в руках с такой силой, что вода потекла по пальцам.

— Она уже знает?

Если это вообще было возможно, Молино постарел у него на глазах еще на несколько лет.

— Скорее всего нет.

Шапель отвернулся. Бедная, бедная Прю. Что же теперь делать?

— Я сам скажу ей. — Решение было принято мгновенно, каким бы неприятным оно ему ни казалось. — У Маркуса просто не хватит на это духа.

Маркус так отчаянно хотел, чтобы Грааль достался Прю, что даже дерзнул бросить вызов самому Шапелю. Без сомнения, юноша скорее предпочел бы умереть, чем сказать о неудаче.

— Это очень великодушно с твоей стороны.

У Шапеля вырвался горький смешок:

— Да, очень.

— Ты же спас ей жизнь, разве не так?

Шапель бросил на священника беглый взгляд через плечо:

— Да, но ради чего? Чтобы отсрочить неизбежную смерть?

Молино улыбнулся:

— Возможно, ей уготована совсем иная судьба. Бог дал тебе возможность избавить ее от гибели, как он когда-то избавил тебя.

Шапель покачал в ответ головой. Неужели взрослый человек может быть настолько наивным?

— Бог не избавил меня от гибели, Франсис.

— Как ты можешь говорить такое? Ты же жив!

— Я жив лишь потому, что отправился в бордель, чтобы насытиться кровью продажных женщин. Я жив лишь потому, что у меня хватило сил находиться несколько минут на солнце. — Он швырнул полотенце через всю комнату и повернулся лицом к старинному другу. — Я жив лишь потому, что не могу позволить ему забрать к себе Прю, прежде чем этого не сделаю я сам. Поэтому-то я и жив.

Молино побледнел:

— Но ты не убил ни одну из этих женщин?

— Конечно, нет, — проворчал Шапель.

На лице священника отразилось явное облегчение.

— Хорошо. В таком случае незачем себя терзать. Если бы ты не сделал этого, то вряд ли смог бы помочь мисс Райленд.

Шапель не решился возразить, что скорее всего именно эти падшие женщины избавили Прю от его непомерного аппетита. И он не сказал Молино, что с радостью убил бы хоть два десятка человек — мужчин или женщин, все равно, — если это означало для Прю возможность прожить полноценную жизнь. О черт, он даже изменил бы ее, если бы это не навлекло вечное проклятие на ее душу.

Но несмотря на все это, Шапель не решался ее изменить, потому что понимал — он сделает это не ради нее, но ради самого себя.

Кровь наполнила рот Маркуса, и он выплюнул ее на ботинок одного из державших его мужчин. Двое вцепились в его руки, чтобы он не попытался снова напасть на их предводителя. Юноша не пытался вырваться, однако все мускулы его были напряжены, готовые к атаке при первой же возможности.