Будь моим этой ночью

— Северьен де Фонс?

— Да. Его странное отвращение к дневному свету, а также привычка бродить по ночам вызвали мое любопытство, и когда я проверил свои записи, то обнаружил то, что искал, — имена шести рыцарей, которые они взяли себе, когда впервые отдались в руки церкви. Северьен значился в этом списке под прозвищем Шапель.

Получается, он узнал об этом не так давно, но все же он скрывал от нее правду.

— А почему вы мне ничего не сказали?

Его губы изогнулись в робкой улыбке:

— А вы бы мне поверили?

«Скорее всего нет».

— Возможно.

Улыбка на его лице сделалась шире:

— Думаю, вы бы просто приняли меня за сумасшедшего.

Прю возмущенно фыркнула.

— Что ж, допустим, но суть не в этом. — Собравшись с духом, она посмотрела ему прямо в глаза. — Вы лгали мне, Маркус.

— Да.

По крайней мере он не пытался отрицать очевидное. Прю ждала продолжения, но он только молча уставился на нее.

— И вы не хотите попросить у меня прощения? — подсказала она.

— Но я не чувствую себя виноватым. — Только Маркус мог произнести подобные слова и при этом сохранять невинный вид. — Я сожалею лишь, что вы об этом узнали, а также о том, что вы подвергались опасности из-за знакомства со мной.

Раньше он не был полностью честен с ней, зато теперь высказал всю правду.

— Сначала я лгал вам потому, что считал это более полезным для дела, чем признаться в том, что я охочусь за какими-то мифическими созданиями, а потом для того, чтобы защитить вас и вашу семью. Я не предполагал, что дело зайдет так далеко.

— И себя тоже. — Прю едва скрыла насмешку в голосе. — Вы лгали еще и для того, чтобы защитить самого себя.

Маркус даже глазом не моргнул.

— Разумеется. Разве вы сами в первое время не скрывали от меня, зачем вам был нужен Святой Грааль?

Жар прихлынул к ее щекам.

— Это совсем другое.

Маркус скрестил свои загрубевшие от работы руки на животе.

— Если вам удобнее думать так — что ж, превосходно.

Не странно ли, что Прю вдруг нашла его привлекательным именно теперь, когда он раскрылся перед ней с новой, неожиданной стороны? За обычной жаждой знаний, присущей истинному ученому, скрывалась тяга к приключениям. И именно эта сторона его натуры чем-то напомнила ей Шапеля — преданного, надежного и вместе с тем неистового и неустрашимого. Какой бы романтической ни казалась эта мысль, она была чистой правдой. По-видимому, Прю просто влекло к опасным мужчинам, хотя едва ли можно представить кого-то опаснее вампира. Так или иначе, с того самого момента, когда Шапель признался в том, кто он такой, Прю начала задумываться, как бы она себя чувствовала, если бы он вонзил клыки в ее плоть и отведал ее крови. Или мистер Стокер, а равно и другие авторы ошибались? Большинство вампиров на страницах романов выглядели кровожадными монстрами, использовавшими в своих целях впечатлительных молодых женщин. Но Бог тому свидетель — хотя Прю и была впечатлительной, еще никому и никогда не удавалось ее использовать.

Интересно, ошибался ли Стокер, когда утверждал, что вампиры способны превращать обычных людей в себе подобных? Если так, не мог ли Шапель ее изменить? И если он ей это предложит, согласится ли она? Прю хотела всего лишь прожить нормальную жизнь. Бессмертие никак нельзя было назвать чем-то нормальным. Но речь шла о бессмертии рядом с Шапелем, и эта мысль привлекала Прю больше, чем она смела в том признаться, — стоило лишь представить, сколько всего она сможет сделать и увидеть!

О Господи, нельзя позволять таких ужасных мыслей, но Прю ничего не могла с собой поделать. Она же умирала, черт возьми! Как же ей было не думать о вечности? Прю всегда отличалась некоторой долей эгоизма, и, по-видимому, даже смерть бессильна что-либо изменить. Именно ожидавшая Прю судьба отчасти объясняла ее поглощенность собой и собственными чувствами.

— Значит, вы не хотите меня спросить?

Досадливо нахмурившись, Прю посмотрела на Маркуса.

— О чем?

Он посмотрел на нее так, словно она намеренно прикидывалась перед ним скромницей.

— О Шапеле. Разве не за этим вы пришли сюда?

Пожалуй, этот дерзкий малый на самом деле вовсе не был таким уж привлекательным. Кроме того, он был прав, и румянец на ее щеках служил лучшим тому доказательством. Разумеется, Прю хотела выяснить у Маркуса, как и почему он оказался замешанным в эту историю, но, несмотря на то что у молодого человека имелись собственные причины охотиться за Граалем, Прю понимала: в действительности Маркус никогда ее не предавал. Он просто не пожелал делиться с ней тем, что любому могло бы показаться чистой воды фантазией, и ответственность за это лежала не только на его плечах, но и на ее собственных. Не будь Прю в столь отчаянном положении, вряд ли она с такой легкостью уверовала бы в то, что сможет исцелиться, просто выпив из чаши. Что на самом деле привело ее сюда, так это то, что Маркус, похоже, знал о Шапеле больше ее самой. А этого она стерпеть не могла.

Прю сглотнула:

— Не хотите ли рассказать мне о нем еще что-нибудь?

Все еще держа руки скрещенными, Маркус развел большие пальцы в стороны.

— Разумеется, но думаю, что сам Шапель был бы куда более надежным источником.