Будь осторожен, незнакомец!

— Тебе удалось намного худшее! — выпалил он.

— Возможно! — Она вызывающе вскинула подбородок. — А может быть, мне удалось намного лучшее! Если ты намерен вести себя как ребенок, врываясь сюда в припадке ярости только из-за того, что я накормила обедом другого мужчину…

— Конниган для тебя не мужчина! Он кобель!

Глаза Лорэйн расширились от изумления.

— Хэл! — задохнулась она. -Да я ведь с ним знакома всего несколько часов!

— Вполне достаточно! — сердито проворчал он. — Более чем достаточно, чтоб тебе в голову начали лезть всякие мысли! Я тебя знаю, Лорэйн! Я знаю, куда у тебя мозги повернуты! — Он хлопнулся в то же кресло, где раньше сидел Конниган и, не зная того, повторил его прежние действия — свернул и раскурил сигарету. — Ты долго меня к себе не подпускала — все надеялась, что появится в Каррсберге кто-нибудь новенький!

Слушая этот поток обвинений, она сцепила пальцы, уронив руки на колени, и пристально смотрела на него. Всего несколько минут назад в этом кресле сидел Барт, курил, точно так же, как сейчас курит Симс. Барт — с его глубоким голосом, манерой растягивать слова, проницательными карими глазами, заразительной улыбкой. Ей уже не хватает его. Он ушел всего минут десять назад — а она уже по нем скучает. Барт давно уже жил в ее сердце — мужчина, которого она так долго и терпеливо ждала. А Хэл Симс внезапно стал чужим.

— И не мечтай, что его ты интересуешь, — злобствовал помощник шерифа. — Не дай себя одурачить, Лорэйн! Единственная причина, из-за которой он пришел с тобой повидаться, это то, что ты заплатила за похороны его брата, он слышал насчет этого.

— Это действительно так, — пожала плечами Лорэйн. — Но…

— Он ничем не отличается от своего братца, если разобраться. Точно такой же буян и скандалист, а то и похуже. Он одно себе в голову вбил, что Пита здесь убили, — вот и ищет теперь, с кем бы за это расквитаться! Только это его и заботит, Лорэйн. А на тебя ему наплевать — и на это твое чумазое отродье!

— А вот этого, — воскликнула Лорэйн, вскакивая на ноги, — я слушать не намерена! — И указала на дверь. — Убирайся из моего дома, Хэл! Я не хочу тебя больше видеть. Я знаю, что Дженни-Мей — не подарок. Я могу признать, что она не особенно симпатичный ребенок, и не требую, чтоб мои друзья ею восхищались. Но — ты! Ты ведь явно ее ненавидишь — а этого я терпеть не стану! Да если взрослый мужчина может так относиться к семилетней девочке, растущей без отца…

— И что ж такого сделал Конниган? — Голос Симса стал сиплым от злости. Он вскочил, надвинулся на нее и схватил за плечи. — Заговорил тебя сладкими словечками, дал тебе почувствовать себя важной персоной? Усадил девочку на колени и рассказывал ей байки? Или…

Он грубо потянул ее к себе. Она забилась в его руках.

— Отпусти!..

— Раньше ты мне такого не говорила, Лорэйн! Ты всегда радовалась, когда я…

Он замер на полуслове, отпустил ее и отступил назад, схватившись за лицо. Отчаянно пытаясь вырваться, она вцепилась ему в левую щеку ногтями. На загорелой коже появились три глубокие царапины. Он пощупал их, потом взглянул на вымазанные в крови кончики пальцев и изумленно выругался. Она бросилась от него прочь, выбежала из комнаты. Он ринулся следом, на кухню. Глядя на него, она распахнула заднюю дверь и остановилась на пороге.

— Немедленно уходи, Хэл! — приказала она. — Или я закричу — так громко, чтобы кто-нибудь услышал, — ч как ты будешь это объяснять? Помощник шерифа, пристающий к порядочной женщине в ее собственном Доме…

— Если б это был Конниган, — прошипел он, — ты 6 не сопротивлялась, ему б ты лицо не разодрала!

— Ты прав! — отрезала она. — Абсолютно прав! А теперь — вон!

Он ушел, дрожа от злости. Она резко захлопнула дверь, а потом бросилась на второй этаж, чтобы посмотреть, не разбудил ли ребенка скандал. Вздох облегчения вырвался у нее, когда она склонилась над постелью Дженни-Мей и услышала ее ровное дыхание. Уже у себя в комнате она зажгла лампу, подошла к зеркалу и принялась изучать свое отражение.

Что следует ей чувствовать и как она должна выглядеть в такой момент? Мужчина, которого она едва знала, вторгся в ее сердце, держал ее в объятиях — властно, но нежно — и она не протестовала. Несколькими минутами позже другой мужчина попытался обнять ее — тот, который ей всегда нравился, мужчина, о котором она когда-то всерьез думала, как о возможном втором муже. Она с отвращением оттолкнула его, пустив в ход ногти — как потасканная кабацкая девка, вырывающаяся из объятий наглого пьянчуги.

Беспристрастный ответ зеркала наполнил ее странным и теплым чувством удовлетворения. Она убедилась, что не выглядит ни напуганной, ни виноватой, ни беспомощной. Она выглядела именно такой, какой и ощущала себя — торжествующей, гордой и полностью владеющей собой.