Будденброки

— Пять градусов, — отвечал Том. — Но я даже не почувствовал холода, у меня было так грустно на душе. — Он сел на прилавок и, не выпуская ее рук из своих, продолжал: — Ты слышишь, Анна?.. Сегодня нам надо набраться благоразумия. Пришла пора.

— О Боже, — воскликнула она и робким, скорбным жестом поднесла к глазам подол фартука.

— Когда-нибудь это должно было случиться, Анна… Не плачь, не надо! Мы ведь с тобой решили быть благоразумными, правда! Ну, что поделаешь! Через это надо пройти!

— Когда? — сквозь слезы спросила она.

— Послезавтра.

— О Боже!.. Почему послезавтра? Еще одну недельку… Ну я прошу тебя!.. Хоть пять дней!..

— Невозможно, дорогая. Обо всем уже договорено в точности… Они ждут меня в Амстердаме… Я при всем желании не могу ни на один день отсрочить отъезд!

— Это так ужасно далеко!

— Амстердам? Ничуть не бывало! А думать друг о друге можно сколько угодно, ведь верно я говорю? Я буду писать тебе! Не успею приехать, как уже напишу…

— А помнишь еще, — сказала она, — как полтора года назад на стрелковом празднике…

Он перебил ее, зажегшись воспоминаниями:

— О Боже, подумать только — полтора года!.. Я принял тебя за итальянку… Я купил у тебя гвоздику и вдел ее в петлицу… Она и сейчас у меня… Я возьму ее с собой в Амстердам… А какая пылища и жара были тогда на лугу!..

— Да, и ты принес мне стакан лимонада из соседнего киоска… Я помню как сейчас! Там еще так пахло печеньем и толпой…

— И все-таки было замечательно! Разве мы сразу, по глазам друг друга, не отгадали, что будет дальше?

— Да и еще ты хотел прокатиться со мной на карусели… Но не могла же я оставить торговлю… Хозяйка бы так меня разбранила…

— Конечно, не могла, Анна, я отлично понимаю…

Она тихонько добавила:

— Но больше я уж ни в чем тебе не отказывала.

Он снова поцеловал ее в губы и в глаза.

— Прощай, моя дорогая, прощай, моя крошка, девочка моя! Да, пора уже начинать прощаться!

— О, но ведь завтра ты еще придешь?

— Конечно, приду, в это же время. И послезавтра утром тоже, я уж как-нибудь вырвусь… А сейчас я вот что хотел тебе сказать, Анна… Я уезжаю далеко, ведь что ни говори, а Амстердам не близко… А ты остаешься здесь… Только не погуби себя, Анна, ты слышишь меня? До сих пор ты вела себя благоразумно, это я говорю тебе.

Она плакала, закрыв лицо передником.

— А ты?.. А ты?..

— Одному Богу известно, Анна, как сложится жизнь! Не всегда я буду молод… Ты умная девочка, ты никогда не заикалась о браке или чем-то подобном…

— Боже избави, мне требовать от тебя?..

— Человек в себе не волен… Если я буду жив, ко мне перейдет дело отца, я должен буду сделать подходящую партию… Ты видишь, я ничего не таю от тебя и в последние минуты… Я всей душой желаю тебе счастья, милая, хорошая моя девочка!.. Только не губи себя, Анна, слышишь? До сих пор, повторяю тебе, ты была благоразумна.

В маленьком магазине было тепло. Влажный аромат земли и цветов наполнял его. А за окном зимнее солнце уже клонилось к западу. Нежная, чистая, словно нарисованная на фарфоре, вечерняя заря позолотила небо над рекою. Уткнувшись в поднятые воротники, люди торопливо проходили мимо окна, не видя тех двух, что прощались в углу маленького цветочного магазина.

Часть четвертая

Глава первая