Будем как солнце. Книга символов

Застывшие трупы, мы жили     Сознаньем проклятья, Что вот и в могиле — в могиле!— Мы в мерзостной позе объятья.  И Дьявол смеялся надгробно,     Плитой погребальной: «Эге,— говорил,— как удобно Уродцам—в могиле двуспальной!»

ДВА ТРУПА

Два трупа встретились в могиле, И прикоснулся к трупу труп, В холодной тьме, в тюрьме, и в гнили, Прикосновеньем мертвых губ.  Они, влюбленные, когда-то Дышали вместе под Луной

Весенней лаской аромата И шелестящей тишиной.  Они клялись любить до гроба. И вот, по истеченьи дней, Земная жадная утроба Взяла их в пищу для червей.  Тяжелые, с потухшим взглядом, Там, где повсюду мгла и мгла, Они лежат так тесно рядом, Зловонно-мягкие тела.  Для мелких тварей ставши пищей, И разлученные с душой, Они гниющее жилище, Где новый пир, для них чужой.  И дико спят они в тумане, И видят сказочные сны

Неописуемых дыханий И необъятной тишины.

НАД БОЛОТОМ

Над болотом позабытым брошен мост, За болотом позабытым брызги звезд. Там, за топью, цепенея, спит Лазурь, Затаив для дней грядущих сумрак бурь.  Неживые, пропадают брызги звезд, И к болоту от болота брошен мост. И одно лишь не обманет—жадность бурь, Ею дышит — с ней в объятьях — спит Лазурь.

ВЕДЬМА

Я встретил ведьму старую в задумчивом лесу. Спросил ее: «Ты знаешь ли, какой я грех несу?» Смеется ведьма старая, смеется что есть сил:

«Тебя ль не знать? Не первый ты, что молодость убил. Отверг живые радости, и стал себе врагом, И тащишься в дремучий лес убогим стариком». Я вижу, ведьма старая все знает про меня, Смеется смехом дьявола, мечту мою кляня, Мечту мою о праведном безгрешном житии,— И молвил ей: «А знаешь ли ты чаянья мои? Я в лес вошел, но лес пройду, прозрачен, как ручей, И выйду к морю ясному божественных лучей». Смеется ведьма старая: «Куда тебе идти? Зашел сюда—конец тебе: зачахнешь на пути. Сии леса—дремучие, от века здесь темно, Блуждать вам здесь дозволено, а выйти не дано. Ишь, выйду к морю светлому! Ты думаешь: легко? И что в нем за корысть тебе! Темно и глубоко». И ведьма рассмеялася своим беззубым ртом:

«На море жить нельзя тебе, а здесь твой верный дом». И ведьма рассмеялася, как дьявол егозя: «Вода морская — горькая, и пить ее — нельзя».

INCUBUS

Как стих сказителя народного, Из поседевшей старины, Из отдаления холодного, Несет к нам стынущие сны,—  Так темной полночью рожденные Воззванья башенных часов, Моей душою повторенные, Встают как говор голосов.  И льнут ко мне с мольбой и с ропотом: «Мы жить хотим в уме твоем». И возвещают тайным шепотом: «Внимай, внимай, как мы поем.