Будем как солнце. Книга символов

Ты видал ли, как лелеют волны лотос голубой,

Как они цветок ласкают, окружив его собой.

Ты видал ли, как воздушно светит в сумерках

                                           звезда,

Как пред нею, вместе с нею, дышит вечером

                                             вода.

В этом мудрость, в этом счастье — увлекаясь,

                                         увлекать,

Зажигать и в то же время самому светло сверкать.

Увлекая, увлекаться — мудрость сердца моего,

Этим я могу достигнуть — слишком многого — всего!

УТРЕННИЙ ЦВЕТОК

Я нашел в лесу цветок,

Он такой был легкий, нежный,

И рукой моей небрежной

Сломан тонкий стебелек.

Много я сорвал цветов,

И ликующих и бледных,

В этих чащах заповедных,

Далеко от городов.

Но упрямая душа

Говорит, что лишь вначале,

В утро, чуждое печали,

Радость счастья хороша.

И воздушный тот цветок

Я во всех своих скитаньях,

В наслажденьях, и в страданьях,

Позабыть никак не мог.

«Я не знаю, как же быть…»

Я не знаю, как же быть?

Продолжать или забыть?

Через улицу, давно,

Из окна смотрю в окно.

И давно ко мне приник,

Сквозь окно, далекий лик.

За воздушною средой,

Манит, нежный, молодой.

Этот лик глядит давно

Сквозь прозрачное окно.

Ближе быть нельзя никак:

Будет как-то все не так.

Нет, не так слились бы мы

В сладкой связи близкой тьмы,

Как мы слиты силой снов,

Без любви, и без оков.

Я не знаю, как же быть?

Как любить — и не любить?

Дух далекий, дух родной,

Вечно ль будешь ты со мной?

ШИПОВНИК

Шиповник алый,

Шиповник белый.

Один — усталый,

И онемелый,

Другой — влюбленный,

Лениво-страстный,

Душистый, сонный,

И красный, красный.

Едва вздыхая,

И цепенея,

В дыханьи мая

Влюбляясь, млея,

Они мечтают

О невозможном,

И доцветают

Во сне тревожном.

И близко, близко

Один к другому,

В корнях, так низко,

Хранят истому,

В листах, в вершинах,

В цветах, повсюду,

И в снах единых

Открылись чуду.

О, чудо мая

Неотвратимо!

Но время, тая,

Проходит мимо,

Но май устанет,

И онемеет,

И ветер встанет,

Цветы развеет.

Их рок — быть рядом

И жаждать слиться,

Их рок — лишь взглядом

Соединиться.

О, сон усталый,

О, вздох несмелый!

Шиповник алый,

Шиповник белый!

СРАЗУ

Ты мне понравилась так сразу оттого,

Что ты так девственно-стыдлива и прекрасна,

Но за стыдливостью, и сдержанно, и страстно,

    Коснулось что-то сердца твоего.

В твои глаза взглянув, я вижу в зыбком взоре,

Что страсть была тебе знакома и близка.

Ты легкая волна, играющая в море,

    Ты тонкий стебель нежного цветка.

Дыханьем ветерка, в заветное мгновенье,

Нарушена была твоя немая тишь,

Но было так легко его прикосновенье,

    Что ты его едва-едва таишь.

Мне все же чудится, что ласки поцелуя

Ты ясно слышала, и знаешь сладость их,

И я, увидя зыбь глубоких глаз твоих,

    Тебя люблю, желая и ревнуя.

БЕЛЫЙ ЦВЕТОК

В твои глаза взглянувши, я понял в тот же миг,

Что ты цветок воздушный и сладостный родник.

В твоей душе так много прозрачных светлых вод,

И над водой зеркальной цветок-мечта живет.

Весь белый, белый, он лишь в себя влюблен.

Его восторг воздушный ни с кем не разделен.

Но я люблю воздушность и белые цветы.

Прекрасная! Запомни, что мне желанна ты!

ТЫ ЗДЕСЬ

Ты здесь, со мною, так близко-близко.

Я полон счастья. В душе гроза.

Ты цепенеешь — как одалиска,

Полузакрывши свои глаза.

Кого ты любишь? Чего ты хочешь?

Теперь томишься? Иль с давних пор?

О чем поешь ты, о чем пророчишь,

О, затененный, но яркий взор?

Мое блаженство, побудь со мною,

Я весь желанье, я весь гроза

Я весь исполнен тобой одною

Открой мне счастье! Закрой глаза!

ЧЕРЕМУХА

Черемухой душистой с тобой опьянены,

Мы вдруг забыли утро, и вдруг вступили в сны.

И утро превратилось в моря без берегов,

Моря плавучих тучек, ветвей, кустов, цветов

Цветы, деревья, травы, и травы, и цветы,

Моря цветов и красок, любовь, и я, и ты.

Лицо к лицу склонивши и руку в руку взяв,

Мы вдруг прониклись счастьем легко дрожащих

                                           трав.

Безмерным светом Солнце светило с высоты,

И было изумленье, восторг, и я, и ты.

В нас царствовала Вечность, в нас был короткий

                                             час,

И утро вырастало для нас, для нас, для нас.

Мы были два сиянья, два призрака весны,

Черемухой душистой подсказанные сны.

ПРОЗРАЧНОСТЬ

Воздух стал прозрачней и печальней,

Умер день, а ночь не родилась.

Из окна, в своей опочивальне,

Лишь одна звезда, блеснув, зажглась.

Облачком окутанная белым,

Ласково глядела с высоты,

Призраком воздушно-онемелым,

Образом нетленной чистоты.

И с тобой, по берегу морскому,

Я вперед безгласно уходил,

К новому, к нежданному, к другому,

К воздуху без туч и без светил.

«Ты вся мне кажешься какой-то тайной сладкой…»

Ты вся мне кажешься какой-то тайной сладкой,

Когда вот здесь, вот тут, молчишь, едва дыша,

И для меня навек останется загадкой

    Твоя безмолвная душа.

Всем видом сказочным, немножко старосветским,

Напоминающим прадедовские дни,

И этим голосом, задержанным и детским,

    Ты точно говоришь: «Усни».

Когда же ты поешь так сладостно и ровно,

Ты вся мне кажешься нетронутым цветком,

Едва лелеемым, стыдливо и любовно,

    Полувлюбленным ветерком.

ШЕСТНАДЦАТИ ЛЕТ

Счастливая девушка

Шестнадцати лет!

О, возраст влюбленности

И быстрых побед!

О, миг пробуждения,

Румяный расцвет!

Весь мир вам — как житница,

Он нам только пуст.

Он вам улыбается,

Как розовый куст,

Как нежность подвижная

Смеющихся уст.