Будешь моей, детка

— Детка, все, что решается деньгами — не проблема, а расходы, — лениво улыбается Соболевский, следя за мной взглядом кота, поймавшего мышь.— Когда эти деньги есть — то да, расходы, — огрызаюсь я. — А когда их нет и взять неоткуда — проблема.

Он наклоняется близко-близко к моему уху и горячо, вкрадчиво шепчет:

— Где же твое бизнес-мышление, детка? За что тебя только хвалят преподы, а? Тут же явно рисуется взаимовыгодный обмен. У меня есть деньги, которые тебе нужны. И я готов их тебе дать. Потому что у тебя есть то, что нужно мне.— Что? — хрипло спрашиваю я пересохшим от волнения горлом, хотя уже знаю ответ. И знаю, что он мне не понравится. — Ты.

Я молчу, а Соболевский вдруг начинает нежно покусывать мое ухо, ласкать губами мочку, и это… это приятно. Это томительно-сладко, будто по телу разливается горячий сироп. Мне хочется закрыть глаза и отдаться этой волне, этому странному щекочущему чувству, которое возникает во мне от его касаний.

— Ты, — вкрадчиво шепчет он, спускаясь губами к моей шее. Длинно лижет вдоль артерии, словно зверь, а потом прикусывает нежную кожу, и я сладко вздрагиваю, словно одурманенная. — Подо мной. В моей постели. Отдашься мне, детка, и получишь нужную сумму. Соглашайся, все будут в выигрыше. Я избавлюсь от своих навязчивых желаний, а ты продолжишь здесь учиться. Тебе же это нужно, верно?

— Ч-что? — бормочу я, все еще плывущая в этом сладком мареве из его горячего шепота и дразнящих прикосновений. —  Но я… Я не хочу так…

— Хочешь, детка. Не ври себе.

— Неправда!

— Тогда что сейчас делают твои руки? — с ухмылкой интересуется Соболевский, и я вдруг понимаю, что он давно уже меня не держит. И мои ладошки, вместо того чтобы отталкивать наглого мажора, гладят его широкую крепкую спину. Сами гладят, даже не спросив меня —  будто у них есть какой-то свой, не связанный с моим, разум.

Я тут же отдергиваю руки, как будто могу об него обжечься, а Соболевский издевательски смеется.

— Давай еще раз. Ты дашь мне себя трахнуть, а я решу твои проблемы. Идет?

Я сразу вспоминаю ту девушку, которая была сегодня утром в одной квартире с Соболевским. Ту, которой он платил за секс и с которой так презрительно потом разговаривал. Он считает, что все продается и покупается. Он уверен, что уже узнал мою цену и что я просто ломаюсь.

Но я правда не хочу. Вот так — не хочу.

— Нет, — говорю я серьезно.

Но Соболевский мне, кажется, не верит.

— Детка хочет, но боится? Ничего, я умею быть настойчивым.

И, наклоняясь, целует так, словно имеет на меня право. Словно он уже купил меня и теперь может делать со мной все, что ему вздумается. Сейчас его губы наглые, жесткие и грубые. Он сминает мой рот, он вжимает меня в свое тело, и я чувствую бедром его возбуждение. Такое твёрдое и очень…внушительное.

Я ерзаю и мычу ему в губы, пытаясь выбраться, но его это, кажется, только распаляет.

— Будешь так тереться об меня, и твой первый раз будет прямо тут, детка. Я не железный.

Я в отчаянии больно кусаю его за губу, он шипит и на мгновение оставляет в покое мой рот, а я сдавленно бормочу:

— Нет, нет, нет… не надо…

— Вот ты где! — вдруг радостно кричит чей-то звонкий голос. — А я тебя везде ищу!

К нам подбегает незнакомая девчонка. Невысокая, даже ниже меня. У нее милое личико, обрамленное рыжими кудряшками, яркие зеленые глаза и широкая улыбка.

Совершенно не обращая внимания на Соболевского, она хватает меня за руку и тараторит:

— Скорей, скорее! Ты срочно нужна миссис Грант! Эссе у тебя с собой?

— Эссе… — бормочу я, ничего не понимая. Фамилия преподавательницы мне тоже ни о чем не говорит.

— Слышь, ты ваще кто? И чего тут забыла? — хмурится Соболевский. — Вали отсюда. Не видишь, мы заняты?

— Ой да потом продолжите, после пар. А у нас тут вопрос жизни и смерти, — отмахивается рыжая от него, точно от назойливой мухи. И тут же кричит на английском куда-то в ту сторону, откуда сама пришла: — Миссис Грант! Я ее нашла! Мы идем!

Злой Соболевский нехотя отпускает меня и шипит:

— Мы не закончили с тобой, детка. Я тебя найду, поняла?

Но говорит он уже это мне в спину, потому что энергичная рыжая мелочь очень быстро волочит меня за собой сначала по коридору, потом на два этажа наверх, потом куда-то вбок и наконец затаскивает меня в женский туалет. Причем даже не наш, а другого факультета.

— Сюда он не должен сунуться, — с удовлетворением говорит она. А потом торжественно протягивает мне ладошку и представляется: — Алиса.

— Оля, — машинально отвечаю я. А потом спохватываюсь: — А что за эссе? И миссис Грант — это вообще кто? По какому предмету?

— Откуда я знаю? — смеется моя новая знакомая. — Просто ляпнула первое, что в голову пришло. Мне показалось, что тебя надо спасать.

— Тебе показалось и ты сразу это сделала? — я не верю своим ушам. Неужели кому-то здесь еще не все равно, что происходит с людьми вокруг?

— Конечно, — серьезно говорит Алиса. — А как по-другому?

— Ты недавно здесь, да? — я понимаю, что не видела ее в прошлом году.

— Ага, первокурсница.

— И как тебе? Нравится?