Будет кровь

Они смотрят фильм, Шарлотта – в рождественском платье, Холли – в колпаке Санты. Сейчас я перебираюсь куда-то еще, думает Холли. Чувствую, что перебираюсь. Это грустное место, полное теней. Это место, где знаешь, что смерть совсем близко.

На экране Джейни Бейли говорит: «Господи, что-то не так с папулей».

Ночью, когда Холли засыпает, ей снится Чет Ондовски, который выходит из лифта Фредерик-билдинг. На нем порванный на рукаве и кармане пиджак. Его руки в кирпичной пыли и крови. Глаза мерцают, а когда губы расходятся в широкой улыбке, красные жуки вылезают изо рта и скатываются вниз по подбородку.

19 декабря 2020 г.

1

Холли застряла в пробке. Стоят все четыре полосы, идущие на юг. До города еще пятьдесят миль. Если автомобили не сдвинутся, думает Холли, она может опоздать на собственные похороны, вместо того чтобы приехать раньше.

Как и многие люди, которые борются с неуверенностью в себе, Холли все планирует заранее и, соответственно, практически всегда прибывает раньше назначенного времени. В ту субботу она рассчитывала приехать в офис «Найдем и сохраним» не позже часа дня, а теперь и три часа выглядят излишне оптимистично. Из-за автомобилей вокруг (а особенно из-за большого старого мусоровоза впереди, его грязный задний борт напоминает стальной обрыв) у нее начинается клаустрофобия, кажется, что она похоронена заживо (мои собственные похороны

). Будь у нее сигареты, она курила бы их одну за одной. Но в ее распоряжении только леденцы от кашля, которые она считает антитабачным средством, в количестве не больше пяти-шести, лежат в кармане куртки и скоро закончатся. После этого останутся только ногти, но они слишком коротко подстрижены, чтобы ухватиться зубами.

Я опаздываю на очень важную встречу.

Причина не в обмене подарками, который состоялся после традиционного для Шарлотты рождественского завтрака: вафель и бекона. (До Рождества еще неделя, но Холли не возражала против того, чтобы подыграть матери.) Шарлотта подарила Холли шелковую блузку с оборочками, которую та никогда не наденет (даже если останется в живых), туфли на среднем каблуке (та же история) и две книги: «Сила настоящего» и «Не заботьтесь ни о чем: обретение спокойствия в хаотическом мире». Возможности завернуть подарки у Холли не было, но она купила для них рождественский пакет. Подбитые мехом шлепанцы Шарлотта одобрила, а по поводу халата стоимостью $79,50 снисходительно покачала головой:

– Он по крайней мере на два размера больше. Как я понимаю, чек ты не сохранила.

Холли, которая чертовски хорошо знала, что чек при ней, ответила:

– Думаю, он в кармане куртки.

И все вроде бы шло хорошо, но тут внезапно Шарлотта предложила съездить к Генри и пожелать ему счастливого Рождества, поскольку на само Рождество Холли здесь не будет. Холли посмотрела на часы. Без четверти девять. Она надеялась к девяти часам уже ехать на юг, но только из-за своих навязчивых идей: зачем ей приезжать на пять часов раньше? Плюс, если с Ондовски все пойдет не так, это будет ее последний шанс повидать Генри, а ей хотелось выяснить, что вызвало этот вопрос: «Почему ты боишься?»

Как он это узнал? Раньше он не отличался особой чувствительностью к эмоциям других. Скорее наоборот.

Холли согласилась, они поехали, Шарлотта настояла на том, что сядет за руль, и в итоге произошла небольшая авария на перекрестке со знаками «Стоп» по всем четырем направлениям. Подушки безопасности не сработали, никто не пострадал, полицию вызывать не стали, но Шарлотта предсказуемо принялась искать оправдания. Выдумала какую-то мифическую полоску льда, проигнорировав тот факт, что не остановилась, а лишь сбросила скорость, как, собственно, делала всегда. Шарлотта Гибни никогда не сомневалась, что право проезда первой за ней.

Водитель второго автомобиля вел себя прилично, кивал и соглашался со всем, что говорила Шарлотта, но пришлось обмениваться страховочными картами, и разъехались они только в десять часов (Холли не сомневалась, что мужчина, в бампер автомобиля которого они ткнулись, подмигнул ей, усаживаясь за руль). Этот приезд в дом престарелых обернулся полным провалом. Генри их не узнал. Сказал, что ему пора собираться на работу, и предложил отстать от него. Когда Холли поцеловала его на прощание, он подозрительно посмотрел на нее и спросил, не Свидетели ли они Иеговы.

– Ты садись за руль, – велела ей Шарлотта, когда они вышли на улицу. – Я слишком расстроена.

Холли этому только обрадовалась.

Дорожную сумку она оставила в прихожей. Повесила ее на плечо и повернулась к матери, чтобы выполнить обычный прощальный ритуал, два коротких поцелуя в щеки, но тут Шарлотта обхватила руками дочь, которую унижала и оговаривала всю ее жизнь (не всегда отдавая себе в этом отчет), и разрыдалась.

– Не уезжай. Пожалуйста, останься еще на день. Если ты не можешь остаться до Рождества, проведи со мной эти выходные. Одна я не выдержу. Сейчас – нет. Может, после Рождества, но сейчас – нет.