Будет кровь

Мужчина наклоняется и мягко накидывает лямку сумочки ей на плечо. Барбара сжимается, пытаясь избежать прикосновения его пальцев, но не получается.

– Ты же не хочешь потерять бумажник и кредитные карточки, правда? По ним полиция сможет опознать тебя в случае… просто в случае. – Тут он морщит новый нос. – Дорогая моя, у нас маленькое происшествие? Что ж, как говорится, дерьмо случается.

Мужчина смеется.

Кабина останавливается. Двери расходятся на пятом этаже.

16

Когда кабина останавливается, Холли бросает еще один короткий взгляд на экран компьютера, потом кликает мышкой. Не ждет, пока все остановки от «П» до «8» станут серыми, как было до того, как они с Джеромом «починили» программу, следуя указаниям, которые Джером нашел на сайте под названием «Баги «Эребеты» и как их исправить». В этом нет необходимости. Ей все равно предстоит узнать, сработало или нет.

Она возвращается к двери офиса. До лифта – двадцать пять ярдов коридора. Ондовски держит Барбару за руку… Только когда он смотрит на нее, Холли видит, что это уже не он. Теперь перед ней Джордж, правда, без усов и коричневой униформы водителя службы доставки.

– Шевелись, подружка, – говорит он. – Двигай ножками.

Спотыкаясь, Барбара выходит из лифта. Глаза у нее огромные, пустые, мокрые от слез. Прекрасная темная кожа приобрела оттенок пепла. Из уголка рта бежит слюна. Она словно в коме, и Холли знает почему: видела трансформацию Ондовски.

Эта объятая ужасом девочка – ее ответственность, но думать об этом Холли сейчас не может. Она должна сосредоточиться на происходящем, должна надеяться… хотя, кажется, надеяться уже не на что.

Двери лифта закрываются. С вычеркнутым из уравнения револьвером Билла любой шанс, который может выпасть Холли, зависит только от того, что сейчас произойдет. Поначалу ничего не происходит, и сердце Холли наливается свинцом. А потом, вместо того чтобы остаться на месте, как запрограммированы делать лифты компании «Эребета» до следующего вызова, кабина идет вниз. Слава богу, Холли слышит, как кабина идет вниз.

– А вот и моя маленькая подружка, – говорит Джордж, убийца школьников. – Она не очень хорошо себя вела. Как я понимаю, обдулась и наложила в штаны. Подойдите ближе, Холли. Понюхайте сами.

Холли стоит в дверях офиса.

– Вот что мне любопытно, – говорит она. – Вы принесли деньги?

Джордж улыбается. Эти зубы гораздо меньше подходят для демонстрации с телеэкрана, чем зубы его альтер-эго.

– Если честно, то нет. Картонная коробка осталась за мусорным контейнером, где я спрятался, увидев эту девицу и ее брата, но в ней только каталоги. Вы знаете, из тех, что рассылаются «всем жильцам».

– Значит, платить мне вы не собирались, – говорит Холли. Делает десяток шагов, теперь их разделяет ярдов пятнадцать. Будь это американский футбол, она бы уже находилась в красной зоне. – Так?

– Как и вы не собирались отдать мне флешку и позволить уйти. Я не читаю мысли, но достаточно давно научился читать язык тела. И лица. Ваше – открытая книга, хотя, я уверен, вы убеждены в обратном. А теперь вытащите блузку из штанов и поднимите. Не до конца, эти прыщики на вашей груди меня не интересуют. Просто хочу точно знать, что вы не вооружены.

Холли вытаскивает блузку и делает полный оборот.

– Теперь подтяните штанины.

Холли подчиняется.

– Что ж, оружия нет, – говорит Джордж. – Хорошо. – Он склоняет голову набок, смотрит на нее, как художественный критик – на картину. – Боже, какая уродина.

Холли не отвечает.

– Тебя за всю жизнь хоть раз приглашали на свидание?

Холли не отвечает.

– Маленькая, никому не нужная страхолюдина. Не старше тридцати пяти, но уже седая. И не пытаешься это скрыть. Если это не вывешенный белый флаг, то не знаю, как и назвать. Ты посылаешь открытку своему дилдо в День святого Валентина?

Холли не отвечает.

– Полагаю, ты компенсируешь свою внешность и неуверенность в себе чувством… – Он прерывается и смотрит на Барбару. – Господи Иисусе, ну ты и тяжелая. Да еще воняешь!

Он отпускает руку Барбары, и та падает на пол перед дверью женского туалета, раскинув руки, оттопырив зад и ударившись лбом о плитку. Словно мусульманка перед молитвой. Она плачет тихо, но Холли ее слышит. Еще как слышит.

Лицо Джорджа меняется. Нет, он не превращается в Чета Ондовски, но звериный оскал показывает Холли, какое существо скрывается за человеческой внешностью. У Ондовски свиное лицо, у Джорджа – лисье, а это – морда шакала. Или гиены. Или серой птицы Джерома. Он пинает обтянутый синими джинсами зад Барбары. Та вскрикивает от боли и удивления.

– Иди внутрь! – кричит Джордж. – Иди внутрь, приведи себя в порядок и дай взрослым закончить свои дела!

Холли хочет пробежать эти пятнадцать ярдов, крича, чтобы он прекратил ее пинать, но ведь Джордж добивается именно этого. И если он действительно собирается отправить свою заложницу в туалет, возможно, это даст Холли тот самый необходимый шанс. По крайней мере расширит поле для маневра. Поэтому она не сдвигается с места.