Будет кровь

Сказал: «Мистер Белл очень хочет поговорить с вами, и, тщательно все обдумав, я решил пойти ему навстречу. Он глубокий старик, и по сути это его последнее желание. Хотя должен добавить, что, если не считать его фиксации на этом так называемом психическом вампире, он совершенно не страдает от снижения когнитивных способностей, какое мы часто наблюдаем у пожилых».

Конечно, я сразу подумала о дяде Генри, Ральф, у которого Альцгеймер. В прошлые выходные мы отправили его в дом престарелых. И мне от этого очень грустно.

Либерман сказал, что мистеру Беллу девяносто один год, последний приезд в Бостон дался ему очень тяжело, хотя его сопровождал внук. Он сказал, что у мистера Белла целый букет хронических заболеваний, худшее из которых – хроническая сердечная недостаточность. Он сказал, что при других обстоятельствах тревожился бы из-за того, что разговор со мной усилит невротическую фиксацию и причинит вред в остальном творческой и продуктивной жизни, но, учитывая текущие возраст и состояние мистера Белла, это вряд ли станет проблемой.

Ральф, возможно, это субъективное мнение, но я сочла доктора Либермана весьма напыщенным. Однако сказанное им в конце нашего разговора тронуло меня, и эти слова я хорошо запомнила. Он сказал: «Этот старик очень напуган. Постарайтесь не напугать его еще сильнее».

Не знаю, смогу ли я, Ральф. Я тоже напугана.

[Пауза.]

Народу прибавляется, и мне пора на посадку, поэтому я заканчиваю. Я позвонила мистеру Беллу, представилась Каролиной Х. Он спросил мое настоящее имя. Это был мой Рубикон, Ральф, и я его перешла. Сказала, что меня зовут Холли Гибни, и спросила, могу ли приехать и повидаться с ним. Он сказал: «Если речь пойдет о взрыве школы и о том существе, что называет себя Ондовски, то как можно быстрее».

7

С пересадкой в Бостоне Холли прибывает в аэропорт Портленда незадолго до полудня. Снимает номер в «Эмбасси сьютс» и звонит Дэну Беллу. После пяти или шести гудков задается вопросом, а вдруг старик умер этой ночью, оставив без ответов ее вопросы о Чарлзе Ондовски по прозвищу Чет. Если допустить, что у старика действительно были какие-то ответы.

Она уже собирается оборвать звонок, когда трубку снимают. Не Дэн Белл, а мужчина помоложе.

– Алло?

– Это Холли, – говорит она. – Холли Гибни. Хотела узнать, когда…

– О, мисс Гибни! Да хоть сейчас. У дедушки хороший день. После разговора с вами он спал всю ночь, а я не помню, когда такое было в последний раз. Адрес у вас есть?

– Лафайетт-стрит, дом девятнадцать.

– Совершенно верно. Я – Брэд Белл. Когда вас ждать?

– Как только поймаю «Убер». – И съем сэндвич, думает она. Сэндвич ей не помешает.

8

Едва она проскальзывает на заднее сиденье «Убера», звонит мобильник. Джером. Хочет знать, где она, что делает и не нужна ли ей помощь. Ей жаль, но дело сугубо личное, отвечает Холли. Говорит, что все расскажет позже, если сможет.

– Насчет дяди Генри? – спрашивает он. – Ты узнала о каком-то новом способе лечения и поехала разбираться? Так думает Пит.

– Нет, дядя Генри ни при чем. – Но Белл тоже старик, думает она. Который может пребывать – а может и не пребывать – compos mentis[23]. – Джером, я не могу сейчас об этом говорить.

– Хорошо. У тебя все в порядке?

Это хороший вопрос, и Холли полагает, что Джером вправе его задать, поскольку помнит, какая она, когда не в порядке.

– У меня все хорошо. – И добавляет, чтобы показать, что не утратила связи с реальностью: – Не забудь сказать Барбаре о фильмах про частных детективов.

– Уже сделано, – отвечает он.

– Скажи ей, что она, возможно, не сможет использовать эти материалы в своей работе, но они обеспечат важный фон. – Холли замолкает, улыбается. – И смотреть их – одно удовольствие.

– Я ей все скажу. Ты уверена…

– У меня все хорошо, – говорит Холли, но, обрывая разговор, думает о человеке… существе… с которым она и Ральф столкнулись в пещере, и по ее телу пробегает дрожь. Ей страшно даже думать об этом существе, а если есть и другое, как она сумеет противостоять ему в одиночку?

9

И уж конечно, она не сможет противостоять этому существу в паре с Дэном Беллом, который весит восемьдесят фунтов и сидит в инвалидном кресле с прикрепленным к нему кислородным баллоном. Он – человек-тень, с большим лысым черепом и темно-лиловыми мешками под яркими, но очень усталыми глазами. Он и его внук живут в красивом старом особняке, обставленном красивой старой мебелью. Портьеры в просторной гостиной раздвинуты, в окна вливается холодный свет декабрьского солнца. Однако запахи, пробивающиеся сквозь аромат освежителя воздуха («Глейд – чистое белье», если она не ошибается), безусловно, напоминают запахи, упрямые и навязчивые, которые Холли явственно чувствовала в вестибюле центра ухода за престарелыми «Пологие холмы»: «Мастерол», «Бенгей», тальковая присыпка, моча, приближающийся конец жизни.