Будни

— Этого совершенно достаточно. Дед мне поверил. И ты должен поверить.

— Допустим, — сказал Митя. — Но к чему я тебе у адвоката? Для мебели?

— Хотя бы. Ты солидный, положительный. Если я зарвусь…

— А это с тобой бывает?

— Ого! Еще как! Если я зарвусь, наступи мне на ногу…

И Митя не устоял перед напористостью Гали. Да он и не слишком сопротивлялся — судьба этого неизвестного парня, о котором так горячо распиналась сестра, заинтересовала и его.

В тот же день, к вечеру, они уже были в юридической консультации у адвоката. Как только они вошли в его кабинет, маленькую комнатку, где помещался лишь письменный стол с креслом и два стула напротив, Галя тотчас представила адвокату Митю:

— Этот товарищ тоже отлично знает Валерия и так же, как я и мои друзья, хотел бы…

— Понятно, — кивнул адвокат. Немолодой, опытный юрист, он привык недослушивать чрезмерно болтливых клиентов. — Садитесь, пожалуйста.

Взгляд его остановился на Мите.

— Итак, вы ждете моего совета по поводу возможной судьбы этого арестованного юноши?

— Видите ли, — деликатно начал Митя, — я думаю, что дело не только в вашем совете…

Быстро вмешалась Галя:

— Мы просим вас быть защитником Валеры на суде. Мы уверены, что вам удастся убедить суд…

— В чем убедить?

— В том, что Валерка совершенно порядочный человек.

Адвокат улыбнулся.

— Совершенно порядочные люди, дорогое дитя, не бывают дважды судимы за кражу в возрасте неполных семнадцати лет…

— Да первый раз он был мальчишка, пацан, тринадцать не исполнилось!.. А сейчас-то мы виноваты. Я виновата! — горячилась Галя. — Он болтался поблизости от нашего стройотряда, был в отпуске…

— Никакого отпуска у него не было: он просто удрал с завода. — Адвокат заглянул в листок бумаги на своем столе. — За этот год юноша сменил три места работы.

— Ну и что? В юности это бывает. В моем десятом классе никто вообще не знал, куда пойти после школы. Таскали свои документы из одного института в другой… А у Валеры восемь классов. Понимаете, он был неприкаянный. Мы взяли его к себе в отряд. Целых три месяца он жил с нами в палатках и замечательно работал. Валерка чудный парень и привязался к нам всей душой!.. А вернувшись в город, мы его подло бросили. И тут, конечно, обида… От обиды черт знает что можно совершить!..

Адвокат снова улыбнулся.

— Насколько я понял из той записки, что он оставил вам перед арестом, этот юноша еще и влюбился в некую девушку. Не так ли?

— Ну, предположим… — Галя опустила голову.

— И в результате «любовная лодка разбилась»… вернее, разбила и обокрала табачный ларек. Извините за плоскую шутку… Следовательно, речь может идти лишь о смягчающих вину обстоятельствах. Не так ли?

— Его должны оправдать, — упрямо твердила Галя. — Валера никогда больше не совершит никакого преступления.

— Это вам точно известно?

— Точно!

— Ну, а если его снова обидят? Скажем, любимая девушка выйдет замуж за другого, что вероятнее всего? В подобном случае этот впечатлительный юноша может совершить и более серьезное преступление — пырнет кого-нибудь ножом?

— Зачем вы так разговариваете со мной? — возмущенно вспыхнула Галя.

— А затем, Галина Анатольевна, чтобы вы трезво представили себе вполне возможную позицию судьи, — уже серьезно ответил адвокат.

И тут вмешался деликатный Митя:

— Но ведь смягчающие обстоятельства могут уменьшить меру наказания?

— Могут. Если суд призна́ет их наличие и учтет это в своем решении. А я уже навел кое-какие справки: уголовное дело вашего подопечного будет рассматриваться в показательном порядке. Выездным судом, в помещении молодежного клуба и в присутствии «трудных» подростков всего района.

— Тем лучше! — воскликнула Галя.

— Тем хуже! — сказал адвокат. — Ибо выездной суд для того и заседает показательно, чтобы воспитать не только подсудимого, но и присутствующих в зале в духе уважения к закону.

Лицо Гали стало жалобным. Она даже молитвенно сложила руки, прося адвоката:

— Я вас умоляю… Ну пожалуйста, помогите нам, возьмитесь… Вы не думайте, мы не даром, мы с ребятами скинемся… Митька, перестань давить мне на ноги!..

Адвокат не обиделся. Поднявшись из-за стола, он спокойно сказал:

— Понятно. До вас, очевидно, дошли слухи, что адвокаты получают с клиентов дополнительные суммы сверх положенного тарифа. Возможно… Что касается меня, то это исключено… Тем более когда речь идет о подростках… Хорошо, я возьмусь за это дело…

Борис Егорович не часто навещал своего брата Анатолия: перезванивались по телефону — этого им обоим хватало, жизненные и профессиональные интересы их давно разбрелись в разные стороны. Анатолий полагал, что брат постоянно копается в своих «комплексах» — этим модным термином Анатолий крестил все, что, по его мнению, мешает работе и душевному равновесию. Борис же не терпел прямолинейности брата, она казалась ему плодом ограниченного кругозора и, в общем, всего того, что тоже именовалось модным термином — бездуховность. Обоюдные взгляды давно были им известны, серьезных споров между ними уже не возникало, но, встречаясь даже изредка, они невольно касались своих «болевых точек» — эти расхожие словечки тоже были у них в ходу.