Будни и праздники

Варианты у него были, не сто, конечно, по два-три — точно. В ту пору он работал по десятидневкам. На трассу уезжал вместе с бригадой в семь утра по четным понедельникам и через десять дней поздно вечером в среду возвращался в Ташкент — на четыре отгульных дня. Четыре выходных получалось, правда, только у рабочих. И-тэ-эрам приходилось бывать в мехколонне и в эти «святые» дни, особенно в периоды сдачи нарядов.

Поэтому и встречи Дмитрия с Наташей подчинялись той же аритмичной последовательности.

Если бы строительство трассы только начиналось, у Дмитрия, пожалуй, было бы больше возможностей выбраться в Ташкент и среди рабочей десятидневки — благо, машины сновали между участком и мехколонной каждый день, перевозя всякую всячину — от бочек с дизельным маслом до чистых простыней.

Однако на стройке наступила самая ответственная пора. А тут еще эти проклятые опоры на пиках. Дмитрий посоветовался с бригадой. Решили рядом с горными пикетами соорудить огромные козлы из труб и собирать опору прямо на этих козлах, что требовало колоссальной осторожности и строжайшего надзора. Вырваться в Ташкент, оставив бригаду одну, нечего было и думать. Он мог рассчитывать только на четыре вечера в две недели. Но именно потому, что их встречи были редки, каждая запоминалась надолго.

После «Альбатроса» Дмитрий устроил вылазку в Чимган. В нескольких километрах за Юсупханой на живописных холмах стоял вагончик, где жила небольшая бригада, которой командовал однокурсник Дмитрия прораб Вали Хасанов. Монтажники расширили местную подстанцию. Бригада работала по пятидневкам, так что в субботы и воскресения вагончик оставался свободным.

Дмитрий взял у Вали ключ, запасся продуктами и в субботу утром выехал с Наташей в горы рейсовым автобусом. После раскаленных улиц Ташкента чимганский воздух казался особенно свежим и чистым. Конечно, синий вагончик выглядел намного скромнее, чем квартира Дмитрия, но в этом благодатном уголке и шалаш вполне мог сойти за филиал рая. Тем более, что для вагончика отыскали место — лучше не придумаешь. Он стоял на небольшой площадке, вверх и вниз от которой тянулись пологие склоны, покрытые такой пышной травой, что она казалась ковром. Слева круто обрывалась вниз глубокая лощина, окаймленная столетним орешником. Ее склоны густо поросли дикой малиной. Далеко внизу тут и там виднелись яркие пятна домов отдыха, за водохранилищем в туманной дымке белели домики Бричмуллы. У самого вагончика протекал тоненький ручеек, и в звонкой летней тишине отчетливо слышалось его мелодичное журчание. Налетали порывы несильного ветерка и приносили с собой аромат горных трап.

Они распили бутылку шампанского и пошли побродить по окрестностям. Наверху был разбит яблоневый сад, а перед ним росла группа орешин. Вся земля под ними была завалена зелеными корками от орехов. Тень под орешинами была такая, что воздух казался концентрированным. Нижние развесистые ветки, как шатер, укрывали от посторонних глаз.

— Боже! Как хорошо! — вырвалось у Наташи. — Никогда здесь не бывала.

Он подошел и нежно, но уверенно привлек ее к себе. Она сама тесно прижалась к нему.

Прошли, нет — промелькнули два чудесных дня…

Потом была поездка в Бухару. Там жил Фархад — старый товарищ Дмитрия еще по студенческому общежитию. Не раз они делили последний рубль. Однажды летом Дмитрий гостил у Фархада целую неделю. Бухара потрясла его. Он и раньше видел множество открыток, фотографий с изображением исторических памятников древнего города. Но даже представить не мог, насколько грандиозно все это выглядит в комплексе. Эти кривые, тесные улочки, которые, как ручейки, текли к ансамблю, где друг за другом вставали минареты, мечети, арки, словно выплывали из глубины веков. Фархад рассказывал, что еще недавно многие из этих строений были полузасыпаны землей, находились в плачевном состоянии, и это тоже потрясло Дмитрия. Потомки бы не простили нам, считал он, если бы вся эта красота исчезла с лица земли.

Теперь он решил показать Бухару Наташе, а заодно повидать друга. Он позвонил Фархаду и объяснил ситуацию. Все складывалось блестяще. Дома никого, сказал Фархад. Родители в отпуске, в Крыму, младший братишка в Ташкенте — поступает в политехнический. Можно приезжать в любой момент.

Дмитрий не сомневался, что Наташа согласится на поездку. Но если уж ехать, то на несколько дней. Вылететь лучше всего в четверг. Но сможет ли она? Тут он разом подумал, что по сути ничего не знает о Наташе — ни того, где она работает, ни о ее семейном положении. Когда он спрашивал ее об этом, она отшучивалась. Впрочем, ведь оставалась она на ночь в Чимгане, и без всяких колебаний. И все же…

— В Бухару? — переспросила она, и легкое облачко промелькнуло в ее глазах. Потом задумалась и ответила после паузы. — Ну, что же! Я, пожалуй, не против.

— А на работе тебе не достанется?

— Уверена, что нет, — рассмеялась она.

— Хм! — шутливо покрутил он головой. — Как бы и мне устроиться па такую работу, чтобы распоряжаться временем по собственному усмотрению.

— Нет ничего проще. Хочешь, я тебя устрою?

— Ты такая всемогущая?