Буду твоим единственным

– Что ты собираешься делать дальше? - с любопытством спросил он. - Мы еще увидимся?

– Как ты сам заметил, высший свет - это одна большая карусель. Мы неизбежно будем встречаться.

– И ты будешь спать в моей постели?

– Между прочим, это моя постель.

– Ах да. Будет ли мне позволена подобная привилегия в дальнейшем?

Элизабет не помнила, чтобы вообще позволяла ему что-либо. Просто так получилось.

– Вряд ли.

– Значит, ты не согласишься, чтобы я поместил тебя в твое собственное гнездышко?

Элизабет не сочла нужным притворяться оскорбленной.

– Конечно, нет. - Она отодвинулась от Норта и повернулась к нему, подтянув к груди колени. - Неужели ты думал, что я соглашусь?

– Нет, но я должен был предложить.

– В таком случае, можешь считать, что ты исполнил свой долг.

– А как насчет брака?

Элизабет побледнела, но продолжила игривым тоном:

– Не вижу причин, почему бы тебе не жениться? Тем более что, насколько я поняла, имеет место некоторое давление со стороны твоей матери.

– Весьма ощутимое давление, кстати.

– И потом, существует пари.

– О да. Не следует забывать и о Компас-клубе.

– Тогда могу я предложить кандидатуру мисс Карузерс? Или мисс Фартингейл? Да и леди Анна… - Она негромко вскрикнула, когда он схватил ее за запястье и дернул к себе. Она упала в его объятия и, слегка задохнувшись, продолжила: -Неужели никто из них тебя не интересует? Тогда, может, леди Марта? Уж она-то, вне всяких сомнений…

– Выходи за меня замуж, Элизабет.

Она ошарашенно уставилась на него, но вдруг опомнилась и попыталась отстраниться» Нортхэм сжал ее руки повыше локтей, не позволяя ей вырваться.

– Не нужно разрушать то, что было между нами, - побледнев, проговорила она. - Ты же знаешь, кто я.

– Нет, - мягко произнес он. - Но я знаю, кем ты себя считаешь.

Элизабет уперлась ладонями в его грудь, но не смогла отодвинуться ни на дюйм. Дальнейшее сопротивление выглядело бы не только унизительным, но и бесполезным.

– Я не позволю тебе приносить себя в жертву, - заявила она. - Ты вбил себе в голову, будто я нуждаюсь в спасении. Это не так, Норт. Оставь меня в покое.

Паника зажгла в ее глазах золотистые искры.

– Ты пытаешься меня защитить? От чего?

– Вовсе нет. Я…

– Не спорь. Тебе кажется, что ты представляешь для меня какую-то опасность. Собственно, ты дала мне это понять еще при нашей первой встрече.

– Я…

Он покачал головой:

– Поздно идти на попятный. Ты как-то сказала, что я перестану быть хозяином своей жизни, если ты в нее войдешь. Ты оказалась права, хотя не думаю, что ты имела в виду то, что произошло. - Он посмотрел на нее в упор. - Моя жизнь больше не принадлежит мне, Элизабет.

Элизабет молчала, о чем-то задумавшись. Неожиданно ее глаза наполнились слезами. Что это могло означать? Обиду? Страх? Сожаление? Нортхэм не знал и не хотел спрашивать. Просто притянул ее к себе и обнял, терпеливо ожидая, пока ойа выплачет душевную боль, которую не могла выразить словами.

Элизабет плакала долго. Это были не тихие слезы, а горькие рыдания, сотрясавшие ее тело. Она зажимала рот рукой, смущенная звуками, вырывавшимися из ее груди. Норт молча прикасался губами к ее волосам и щеке. Он не пытался утешить ее, довольный уже тем, что его объятия стали тем убежищем, где она чувствовала себя в безопасности.

Заметив на столике носовой платок, он протянул его Элизабет. Она вытерла глаза и старательно высморкалась, вызвав у него улыбку, которую он поспешил скрыть. Взяв из ее руки скомканный платок, он воспользовался им, чтобы стереть с ее лица слезы, после чего запечатлел у нее на лбу нежный, почти отеческий поцелуй. Элизабет снова начала плакать.

Наконец она заснула в его объятиях.

Глава 8

Нортхэм стоял у арочного окна галереи, откуда открывался отличный вид на лужайку, где проходило состязание лучников. Мишени были прикреплены к кипам сена, установленным неподалеку от рощи, так что даже самая своевольная стрела не имела никаких шансов причинить кому-нибудь вред. Мишеней было пять, три из них представляли собой традиционные концентрические круги разных цветов и диаметров. Оставшиеся две были выполнены - в честь годовщины победы Веллингтона при Ватерлоо - в виде довольно искусных изображений самого Бонн, облаченного в парадный мундир.

Нортхэм заметил, что, женщины предпочитают обычные мишени, а мужчины, занятые преимущественно тем, что давали советы дамам и заключали пари, направляли свои стрелы в шляпу Наполеона.

Состязание лучников было последним мероприятием на свежем воздухе, входившим в программу развлечений. Предполагалось, что вечером все гости соберутся в гостиной, но никто не знал, что задумала леди Баттенберн на этот раз. Даже Элизабет утверждала, что не в курсе планов баронессы. Нортхэм отнесся бы к подобному заявлению с определенным скептицизмом, если бы не некоторое охлаждение, возникшее между Элизабет и хозяйкой дома. Оно выражалось не столько в открытых размолвках, сколько в отсутствии проявлений дружбы, имевших место ранее.