Буду твоим единственным

Саутертон не мог привести ни единой разумной причины для отказа, кроме одной - инстинкт удерживал его от этого шага. Но поскольку попытка удержать Элизабет силой вызвала бы в публике ненужное любопытство, ему ничего не оставалось, кроме как проводить ее к столу. Похлопав лорда Хитеринга по плечу, он попросил его посторониться. Вскоре они с Элизабет уже стояли в первом ряду зрителей.

Сидя напротив мадам Фортуны, Норт пришел к выводу, что его первое впечатление оказалось ошибочным. Гадалка постарела. Складки в уголках рта углубились, на лбу пролегли морщины, тыльную сторону ладоней испещрили коричневые пятна. Она казалась меньше ростом, но, возможно, это объяснялось тем, что сам он стал выше и прямее, тогда как ее спина согнулась, а плечи поникли.

Он слегка улыбнулся, глядя, как она тасует карты. Едва ли она вспомнит его теперь, после стольких лет и изменений, внесенных временем в его черты. В конце концов, он всего лишь один из множества клиентов, прошедших перед ней за минувшие годы. Тем не менее ему пришлось бороться с собственным, несколько извращенным чувством юмора, чтоб не задать гадалке тот же вопрос, что и много лет назад. Резонанс, который засим последует, наверняка поставит точку в этом спектакле и сделает его парией во всех кругах высшего света, кроме самых либеральных. Он хмыкнул, решив, что ради столь заманчивых последствий стоит рискнуть.

– Вас что-то забавляет? - осведомилась мадам Фортуна резким тоном.

Нортхэм прочистил горло.

– Нет. Нет, мадам.

– У вас пересохло в горле. Можно подать нам сюда что-нибудь выпить? - Она величественно махнула лорду Баттенберну. - Персикового бренди, если не возражаете.

Нортхэм удивленно моргнул.

– Персикового?

Выражение лица гадалки нисколько не изменилось.

– Конечно. Вам же нравится вкус персиков, не правда ли, милорд? - Она помолчала, пока лакей ставил на стол поднос с графином и двумя рюмками. Отложив карты, она небрежным жестом отослала слугу и налила им обоим бренди. - Посмотрим, - пояснила она, протягивая ему одну из рюмок, - сработает ли фокус.

Нортхэм взял бренди и ощутил покалывание в пальцах. Сначала он решил, что она коснулась его рукой, но затем сообразил, что они держали рюмку за разные части: она за стенки, а он за ножку.

– Вот так, - тихо проговорила она. - Что и требовалось доказать. - Глядя в ее темные глаза, Нортхэм ясно видел, что не он один помнит об их предыдущей встрече. Все эти годы Бесс Боулс жила в ожидании повторной встречи, хотя и не знала, где и когда это случится. - К счастью, вы единственный, кто вызывает у меня подобные ощущения.

Нортхэм нахмурился.

– Что-то я не понимаю.

Гадалка весело закудахтала и лихо проглотила свой бренди.

– Я тоже.

В течение нескольких недель после той ярмарки она жила в тревоге, что ее снова посетят пророческие видения. Когда этого не произошло, она почти убедила себя, что все это не более чем плод ее воображения. Почти. Иногда она ощущала покалывание в кончиках пальцев или мурашки, пробегавшие по спине. Расспрашивая людей, которые вызывали в ней подобные ощущения, Бесс неизменно обнаруживала связь между ними и мужчиной, сидевшим сейчас перед ней. Она не знала, как это объяснить. И даже не была уверена, что такое вообще возможно. Однако отрицать тот факт, что она испытывает нечто необычное, мадам Фортуна тоже не могла.

– Пейте, - велела она и принялась раскладывать карты.

Положив первую, она задумчиво кивнула, ничуть не удивившись, что та символизирует могущественные силы Главного Аркана. - Жертва…

Глядя на изображение виселицы с петлей, Нортхэм ощутил потребность расслабить воротник и галстук, ставшие вдруг слишком тесными. Зрители притихли, перестав перешептываться.

– Это смерть?

– Господь с вами, нет! Можете не переживать по этому поводу. «Повешенный» обычно означает финал или поворот событий. В данном случае, думаю, кому-то требуется жертва. - Она выдержала паузу и зловеще добавила: - Осуждение.

Нортхэм поднес рюмку к губам и залпом выпил, проявив не больше уважения к прекрасному бренди, чем мадам Фортуна. Отставив бокал, он оглянулся через плечо на Саута.

– Я всего лишь осужден, - произнес он с усмешкой. - А не приговорен. - Саутертон, однако, даже не улыбнулся, а стоявшая рядом Элизабет вздрогнула. Норт повернулся к гадалке: - И кто же меня осудит?

Мадам Фортуна сняла первую карту с колоды и положила ее поверх «повешенного».

Нортхэм уставился на «императрицу», карту, символизирующую материнство, плодородие и природу. Пышная фигура женщины напомнила ему баронессу, и он бросил на гадалку вопросительный взгляд.

– Женщина, которая рядом с вами.

Саутертон почувствовал, как пальцы Элизабет снова вцепились в его рукав. Он накрыл их ладонью, надеясь, что этот жест поможет ей сохранять спокойствие.

Нортхэм поинтересовался с показной беззаботностью:

– В прямом или переносном смысле? - Эта реплика произвела нужный эффект, ослабив повисшее в гостиной напряжение.

Вместо ответа мадам Фортуна перевернула третью карту. На сей раз это была рогатая фигура.

– Полагаю, это дьявол.

Нортхэм был сыт по горло. Он начал подниматься со стула.

– Сядьте, милорд.