Джед Эсти «Будущее упадка. Англо-американская культура на пределе своих возможностей»

В августе 2008 года американцы смотрели церемонию открытия Олимпийских игр в Пекине, восхищаясь созданным Чжаном Имоу зрелищем вновь обретшей уверенность в себе, изобилующей творчеством нации. В американских СМИ появились комментарии, в которых отмечалось, что безупречная организация, смелая эстетика, авангардная архитектура и масштабное управление проектами в Пекине возвестили о приходе новой азиатской сверхдержавы. Месяц спустя рухнула компания Lehman Brothers, ввергнув мир в финансовый кризис.

К 2012 году в США при незаменимой помощи китайского капитала началось восстановление экономики. В Лондоне снова стартовали Олимпийские игры, на этот раз церемония открытия прошла под руководством Дэнни Бойла. Фильмы Бойла, "Неглубокая могила" и "Трейнспоттинг", а также "Миллионер из трущоб" и "Стив Джобс", рассказывают о холодной нищете в Великобритании и горячем богатстве в колониях. Его шоу "Острова чудес" казалось вынужденным даже на месте. Оно сбило зрителей с толку.

Вспышки имперской славы заиграли на фоне прагматизма социального обеспечения. Танцующие медицинские работники как глобальный знак британскости? Грандиозная смесь прошлого и настоящего, с ее хипстерским ревизионизмом и смешением идеологий, казалось, означала одновременно все о Великобритании и, следовательно, ничего вообще. Оно подчеркивало незавершенность британского дела, связанного с импичмент-риальным прошлым и европейским будущим.

Пекин-2008 и Лондон-2012 поразили американских зрителей. Поднимающаяся сверхдержава через Тихий океан и угасающая империя через Атлантику, казалось, сэндвичили американское столетие на закате. Гламурный техно-футуризм Пекина и зомби-музей восковых фигур Лондона заставляли обратить внимание на неопределенную судьбу Америки. На фоне недавнего свободного падения Уолл-стрит американские СМИ разделились на шаткую веру в национальную мощь и развязную настойчивость в американское величие.

Для тех из нас, кто достиг совершеннолетия в 1970-е годы, две олимпийские церемонии просто возродили знакомое чувство угасших ожиданий. Для поколения X политическое сознание началось с Вьетнама и "Уотергейта". После конца золотого стандарта, нефтяного кризиса, стагфляции, войн с наркотиками и волны преступности 1970-е годы закончились кризисом с иранскими заложниками и так называемой речью Картера о национальном недомогании. Там, где молодые бэби-бумеры видели воплощение американского величия в полетах "Аполлонов", мы увидели огненную неудачу в катастрофе "Челленджера" в 1986 году. 1980-е и 1990-е годы - время нашей молодости - были отмечены странной подземной борьбой между медленным устойчивым подъемом национальной уверенности и возрождающейся риторикой.

Будучи аспирантом и молодым ученым, я провел последнюю половину 1990-х годов, изучая литературную культуру в эпоху имперского сжатия Великобритании. Оглядываясь назад, я вижу, что мое исследование было преломленным и отложенным изучением проблемы, которая была ближе к дому: американского упадка. Это было также интеллектуальное уклонение от расовых и колониальных проблем, лежащих в основе американского превосходства. Тогда я хотел узнать, зависит ли великое английское писательство - способность запечатлеть целые миры в романе или поэме - от статуса Британии как великой державы. Мое исследование, в конце концов, вылилось в книгу под несколько вводящим в заблуждение названием "Уменьшающийся остров" (A Shrinking Island). В ней говорилось о том, что сокращение Британии привело к ряду последствий, не все из которых были негативными, нативистскими или вызванными нехваткой населения. Эпоха деколонизации, модернизации половых и гендерных норм и кейнсианского государства всеобщего благосостояния представляла собой шаг для многих в Великобритании. Имперское сокращение не было чистой потерей. Сокращение британских владений не означало социальной отсталости. Это была часть процесса модернизации, а не откат назад во времени. Отказ от претензий на глобальную гегемонию - тогда или сейчас - не означает регресса или упадка, за исключением тех, кто подвержен ностальгии по сверхдержавам.