Будущий огонь

Опираясь на консолидированное телевидение, высвечивающее отныне лишь определенный партийный ландшафт, на административный ресурс в лице послушных региональных властей, на личную популярность президента Путина, публично высказавшего свои симпатии, «Единая Россия» успешно выиграла выборы 2003 г., получив в парламенте устойчивое большинство голосов (67.56%). Демократические силы, партии «Яблоко» и «Союз правых сил», не сумевшие создать перед выборами единую политическую организацию, получили лишь по 4% голосов избирателей, не преодолели барьера, необходимого для попадания в Думу, и были представлены в ней лишь некоторым количеством независимых депутатов.

Российский парламент окрасился в цвета «Единой России». Из независимого органа законодательной власти он превратился в штемпелевочную машину, послушно утверждающую любые указы Кремля. Никакая реальная оппозиция там была невозможна. И лидер «Единой России» Борис Грызлов, ставший в 2004 г. председателем Государственной Думы, конечно, имел все основания заявить, что «парламент – это не место для дискуссий».

Началось активное структурирование российского политического пространства. В первую очередь была укреплена собственно «вертикаль власти». В 2004 г. после трагической истории с захватом заложников в Беслане, когда погибли более 300 человек, под предлогом необходимости наведения порядка в стране в России были отменены прямые выборы губернаторов. Теперь кандидатура на пост губернатора представлялась президентом страны и утверждалась законодательным органом субъекта Федерации. Губернатор, не лояльный Кремлю, мог быть смещен с должности в любой момент, а выдвижение губернатора на второй властный срок также зависело от отношения к нему президента. Выводы в этой среде были опять-таки сделаны незамедлительно: бо

льшая часть губернаторов безоговорочно приняла новые правила политического бытия и была быстро и без хлопот переизбрана\переназначена президентской администрацией, а тем немногим, которые в вертикаль не вписались, пришлось уйти. В результате кремлевская администрация получила абсолютную верность и беспрекословное послушание региональных властей.

Далее были откорректированы законы о выборах. Из избирательных бюллетеней была удалена графа «Против всех», которая показывала количество недовольных политическим режимом в стране, одновременно было отменено выдвижение независимых кандидатов (теперь они шли только по спискам партий), а барьер голосов для прохождения в Думу был поднят аж до 7%. Это сразу же поставило в невыгодное положение демократическую оппозицию, для которой такой барьер был, естественно, непреодолим.

Коррекции подвергся и закон об общественных организациях. Напуганная, вероятно, «цветными революциями» в постсоветском пространстве, значительную роль в которых сыграли именно гражданские объединения, частично финансируемые из-за рубежа, российская власть сформулировала закон таким образом, что теперь любая организация, получающая хоть какие-либо зарубежные средства, могла быть обвинена в антигосударственной деятельности. То есть, этот источник независимой мысли в России был в значительной степени приглушен. А в дополнение ко всему был откорректирован и закон о СМИ. Глава 4 этого закона теперь гласила, что средствам массовой информации запрещено распространение экстремистских материалов [4], причем к экстремизму, по определению уже другого закона (О противодействии экстремистской деятельности), было отнесено в числе прочего и «возбуждение социальной розни» [4]

. Два письменных предупреждения, сделанных редакции в течение года надзирающим органом, являлись теперь основанием для прекращения деятельности данного СМИ [4]. Под запрет таким образом попадала вся социальная критика – то, чем и должна заниматься пресса в свободном демократическом обществе.

Весь этот комплекс мер получил четкое идеологическое обеспечение. Выступая 22 февраля 2006 г. перед активом «Единой России», заместитель главы президентской администрации Владислав Сурков назвал особенности российского политического режима «суверенной демократией». Сам В. Сурков дал этому термину весьма расплывчатое толкование, однако другой идеолог «Единой России» определил «суверенную демократию» как «одну из форм нелиберальной эгалитарной демократии, где политическая, экономическая и общественная свобода отдельного человека ограничивается интересами общества, прежде всего, сохранением государственного суверенитета» [5].