Буйный бродяга 2013 №1

Тот же стереотип демонстрируется в полный рост в другом произведении — «Чудовище» Кирилла Бенедиктова. «Настоящий мужик», доставленный прямиком из Китая, скрывается в Москве от полиции, попутно склоняя к гетеросексуальным отношениям (которые тут опять-таки считаются извращением) честных лесбиянок и раскрывая им глаза на «дивный новый мир». В итоге это заканчивается всегда плачевно — контактировавших с разыскиваемым (которые в итоге каждый раз на него доносят) власти уничтожают, сваливая все на нашего «настоящего мужика». Однако тот снова и снова готов вступать в контакт с обывателями, подставляя их и обрекая на смерть, не задумываясь о последствиях. Словом, самое убедительное и правдивое в этой истории о «борьбе с системой» — это название рассказа. Все остальное (в том числе и тиражируемая в очередной раз байка про запрет слов «мама» и «папа») — ложь и манипуляция читателем.

Однако давить на эмоции читателя можно куда грубее. Самый замечательный пример такого рода манипуляции — «Дом для чебурашки» Татьяны Томах, в котором снова пришедшие к власти сексуальные и национальные меньшинства убивают несчастных гетеросексуалов:

«Сегодня во дворе опять убивали влюбленных.

Настя плотно закрыла окна, задвинула дрожащими руками шторы, стараясь не смотреть. Но взгляд все равно соскользнул, и в узком столбе света между смыкающихся тяжелых портьер зацепил неподвижно замершую посреди двора парочку. Маленькие хрупкие фигурки на свободном пятачке в центре плотной, покачивающейся толпы. Стоят, держась друг за друга, будто на крохотном островке среди океана. Знают, что уже не спастись, что сейчас накроет волной, протащит по камням, разорвет в клочья клыками прибрежных скал и швырнет кровавые обрывки в море.

Но пока еще стоят, крепко сплетя теплые пальцы и взгляды, баюкают последние капли своей жизни, одной на двоих. Жизни, которая могла бы быть долгой и счастливой, озаренной смехом детей и внуков. Чудесная длинная дорога, которую они могли бы пройти вдвоем, поддерживая и оберегая друг друга.

Настя застонала. Слезы выжигали глаза, от отчаяния и сдерживаемого крика заболело в груди. Слепо, спотыкаясь и отталкиваясь от стен, выбралась в коридор. Захлопнула комнатную дверь. Сползла на пол, зажимая ладонями уши. Только бы не слышать, как они будут кричать.

Настя вспомнила, как страшно кричали те, другие, два месяца назад.

Ей показалось, что зазубренные ножи вонзились в уши, глаза и сердце. Врезались в тело, заживо разрывая в клочья. Как разрывало тех, которые корчились под ударами камней, продолжая отчаянно цепляться друг за друга окровавленными пальцами.