— Извини, Николетта, в прошлый раз я накапал майонезом на сюртук и сдал его в химчистку.
— Ладно, — смилостивилась матушка, — приходи в чем хочешь.
— Не знаю, успею ли…
— Вава, — взвилась Николетта, — ты белены объелся? У меня тогда будет тринадцать человек за столом.
— Но я обещал Люси сводить ее вечером в Большой!
— Вот после обеда и двинетесь.
— Я должен еще сделать кое-какие дела, Нора в больнице, у меня куча хлопот.
— Как она? — перешла на светский тон маменька.
— Вчера вечером сказали, что еще лежит в реанимации, инсульт — это серьезно.
— Хорошо, — резюмировала Николетта и отсоединилась.
Я сунул трубку в базу. Интересно, что хорошего увидела матушка в моем последнем заявлении? И тут вновь зазвонил телефон. Официальный голос сухо потребовал:
— Позовите Ивана Павловича Подушкина.
— Слушаю.
— Майор Воронов.
— Кто?
— Старший следователь, майор Воронов, — повторил мужик. — Не могли бы вы через час приехать ко мне?
— Куда и зачем? — удивился я.
— На Петровку, — пояснил мужик, — для разговора.
Мне стало интересно, ну какая беседа может состояться у меня с этим Вороновым.
— Хорошо, только через час я не успею, минимум к двум.
— Паспорт не забудьте, — напомнил майор.
В своей жизни я никогда не сталкивался с теми подразделениями милиции, которые ведают уголовным розыском. В отделение приходил только получать паспорт и тогда, когда Николетта вдруг решила поставить квартиру «на пульт». Меня даже постовые не останавливают, потому что я езжу очень аккуратно, а тут вдруг Петровка!
Немало удивленный, я нашел нужный кабинет, постучал, услышал: «Войдите», и толкнул дверь.
В небольшом пространстве громоздился письменный стол, железный сейф и стояло два стула. Сидевший за столом мужчина, примерно моих лет, приветливо, но строго спросил:
— Вы Иван Павлович Подушкин?
— Да.
— Садитесь.
Я выполнил приказ. Мужчина отложил ручку и поинтересовался:
— «Жигули» ноль двадцать шесть НН вам принадлежат?
— Да.
— Сами ездите?
— Простите? — не понял я.
— За рулем сами сидите или, может, кому автомобиль по доверенности давали?
— Нет, — удивился я, — а что?
— Припомните, пожалуйста, где вы были девятого декабря в районе пяти часов вечера, — не отвечая на мой вопрос, задал милиционер свой.
Я призадумался:
— Извините, давно это было. Наверное, дома или ездил по делам благотворительного фонда, я являюсь исполнительным секретарем организации «Милосердие без границ», основанной…
— Знаю, — прервал майор, — навел о вас справки. Кстати, как ваша хозяйка?
— Пока плохо, состояние тяжелое.
— Да уж, — сочувственно вздохнул Воронов, — жаль ее, такой стресс перенесла, смерть любимой внучки, единственной родственницы, тут у кого хочешь удар случится. Хотите кофе?
Я кивнул. Майор включил чайник, достал железную банку «Нескафе», пакет сахара и принялся выяснять любимое мной соотношение ингредиентов. Слушая его спокойный, чуть глуховатый голос, я расслабился, и тут майор неожиданно спросил:
— Скажите, Иван Павлович, зачем вы приходили на квартиру к Анастасии Королевой?
Я почувствовал, как тревожно сжался желудок, и как можно более равнодушно поинтересовался:
— К кому? Не знаю такую.
— Ну как же, Иван Павлович, — все так же спокойно продолжил майор, — она училась вместе с внучкой вашей хозяйки, и ее нашли спустя некоторое время после смерти Маргариты на дне ванны, увы, мертвой.
— Ах, Настя, — «припомнил» я, — знаете, вокруг Маргоши постоянно крутились люди, честно говоря, я не всегда успевал познакомиться с ее друзьями. Настя Королева, такая толстенькая блондинка?
— Нет, — усмехнулся Воронов, — худенькая брюнетка.
Я развел руками:
— Тогда не помню и, естественно, не был у нее дома.
Воронов отхлебнул кофе.
— У меня иные сведения. Вы были в квартире, потом вышли, доехали на машине до «Новослободской», там у магазина «Комус» вошли в телефонную будку, сообщили дежурному о трупе, лежащем в ванной, бросили в урну пакет с окурками и уехали.
Чувствуя, что пол начинает уходить из-под ног, я твердо ответил:
— Бред!
— Нет, — улыбнулся Воронов, — вас запомнила девушка, торгующая книгами, ее лоток стоит впритык к будке, из которой вы звонили в милицию. Фраза про труп настолько заинтересовала ее, что она постаралась запомнить вас, а когда вы засунули в мусор пакет, она решила проявить бдительность, записала номер машины и мигом сама позвонила ноль два. Говорит, что приняла вас за террориста, хитроумного и изобретательного.
— Бред! Я весь день был дома.
— Но она записала номер машины, а вы только что сказали, будто никому не давали автомобиль.
— Она перепутала цифры.
— Ну, не похоже, девушка молодая, зрение в полном порядке.
— Меня там не было! Хотя, точно не припомню, может, и проезжал случайно мимо…
— И выбросили окурки?
— Вполне вероятно, я курю, вот и опустошил пепельницу в машине, очень не люблю запах бычков.
— Понимаю, — кивнул Воронов, — кстати, я не представился до конца, меня зовут Максим Иванович.
— Очень приятно, — наклонил я голову, — рад знакомству.
— А почему вы несли окурки к урне в пакете?
— Я не говорил, что нес их, просто предположил, что подобное имело место!
— Но почему в мешочке?