Букет прекрасных дам

Примерно минут через сорок мы добрались до НИИ имени Склифосовского. Лариса так и не пришла в себя. Из полуоткрытого рта стекала струйка слюны, время от времени женщина издавала протяжный, какой-то звериный стон.

— О-о-о.

Вконец перепуганные, мы с парнем внесли ее в приемный покой и отдали врачам. Потом он ушел, я же позвонил домой к Федотовым, налетел на Николая и сообщил, что его жена заболела.

— Еду, — коротко отреагировал тот.

Я сел в коридоре на банкетку и прислонился к стене.

Выглянувший доктор сообщил мне, что у Ларисы инсульт, прогноз очень плохой, но надежда умирает последней.

Банкетка была жесткой, стена грязной, а настроение крайне паршивым. Лариса так и не назвала мне имени любовника, просто не успела, удар обрушился на нее внезапно. Врач предположил, что она претерпела сильнейший стресс, но мне это казалось ерундой. Мы просто сидели в машине, разговор был, безусловно, неприятный для Ларисы, но в ужас она не впадала, наоборот, собиралась разрешить ситуацию по-деловому, предлагала деньги. Потом в окошко постучали…

— Простите, — раздался баритон, — вы Иван Павлович?

Я открыл глаза и увидел худощавого мужчину в ярко-синей куртке. Сначала мне показалось, что зачем-то вернулся парень, с которым мы привезли сюда больную, но через мгновение стало понятно: этот мужик намного старше.

— Я муж Ларисы, — произнес пришедший.

В моем мозгу будто щелкнуло, и вмиг все стало на свои места. Вот отчего Лариса запаниковала! У ее мужа имелась точь-в-точь такая куртка, как у паренька, стучавшего в окно. В сумерках лица юноши она не разглядела и решила, будто явился муж, ревнивый Отелло. Представляю, как она перепугалась. Сидит в машине с мужиком, а в домике вот-вот проснется Неля! Бедняга!

— Как это случилось? — отрывисто спросил Николай, подозрительно оглядывая меня. — Вы кто?

— Позвольте представиться, сын Николетты Адилье, Иван Павлович Подушкин. Лариса сегодня должна была играть в бридж у матушки в салоне. Мне велели встретить ее, просто заехать в наш двор невозможно, он закрыт, без ключа не попасть. Я вышел к воротам и нашел ее в машине, без сознания. Естественно, мигом привез сюда.

Лицо Николая разгладилось.

— Спасибо. Куда мне идти?

— Доктор там, — показал я на кабинет.

Федотов исчез за дверью. Я не стал дожидаться его возвращения и уехал.

На следующий день, около десяти утра, совершенно не выспавшись, я вновь прибыл в Криково. На этот раз буду умней и сначала заставлю Нелю назвать имя отца Ксюши и Риты и только потом отдам ей водку.

Ворота дачи были распахнуты, и на улице возле подъезда примят грязный снег, здесь явно стояло несколько машин, причем, судя по размеру следов, это были грузовики. Удивленный, я обогнул дом и ахнул. Сторожки не было. Вместо нее возвышался обгорелый остов.

В полном недоумении я вернулся к своим «Жигулям» и оглядел соседние дома. Все закрыты, заколочены, нигде никого. Пришлось ехать назад. Я катил медленно, оглядывая здания. Вдруг в одном блеснул лучик света. Обрадованный, я притормозил и позвонил в домофон.

— Кто там? — донеслось из динамика.

— Простите, не знаете, что случилось у Федотовых? Приехал в гости, а там пепелище.

— Пожар у них был, — крякнул домофон, — бомжиха в сторожку влезла, напилась да заснула с сигаретой, хорошо, я заметила и пожарных вызвала.

— Сгорела, бедняга! — ужаснулся я.

— Вроде жива, — хрипело из железной решеточки, — в больницу свезли.

— Куда?

— Хрен ее знает, небось в Веденеево, тут рядом, два километра.

Домофон замолчал, хозяйка так и не открыла дверь, но я не стал на нее обижаться, а направился в Веденеево. В небольшой больничке страшно серьезный врач, лет пятидесяти на вид, сурово сообщил:

— Да, вчера привезли женщину из Криково.

— Как она?

— Была жива.

— А сейчас?

— Не знаю.

— Как это?

— Мы ее отправили в Склифосовского.

— Почему?

— Ожог составил шестьдесят процентов тела, мы не сумеем выходить такую больную, поэтому перевели ее в Склиф, в ожоговый центр.

Чувствуя, что надежда узнать имя отца Риты тает, словно кусок сахара в горячем чае, я помчался в Склиф, нашел нужное отделение и врача, который подтвердил:

— Да, утром, около восьми, привезли неизвестную в крайне тяжелом состоянии.

— Ее зовут Неля Малышева.

— Год рождения и адрес знаете? — обрадовался доктор.

— Год рождения приблизительно… — назвал я. — Пишите и адрес.

— Можете сообщить родственникам?

— Похоже, она живет одна.

— Жаль, — приуныл врач, потом в его глазах появился хитрый блеск. — Вы гепатитом болели?

— Нет, — удивился я, — а что?

— Сдайте кровь, у нас не хватает, помогите больным.

— Ладно, — согласился я, — но только в обмен на просьбу.

— Какую?

— Узнайте о состоянии здоровья Ларисы Федотовой, поступила сюда вчера с инсультом.

— Не вопрос, — обрадовался доктор.

Через полчаса я имел полную информацию. Лариса помещена в отделение интенсивной терапии, речь к ней не вернулась, и совершенно неизвестно, вернется ли вообще. Более того, никто не может дать гарантии, что она останется жива.

С Нелей Малышевой поговорить тоже нельзя, она еще долго не сможет общаться с людьми, если вообще выживет.