Бухгалтер Его Величества

Действительно, зачем? Гораздо приятнее думать, что всё в порядке. Быть членом попечительского совета необременительно и почетно. Хотя с чего я взяла, что мадам Помпиду не права? Возможно, в маленькой Тодории все на виду, и о детях в приюте действительно заботятся.

– Если хотите, мы можем съездить туда завтра, – предлагает граф.

Кажется, он чувствует себя виноватым из-за того, что никогда не пытался проследить за теми средствами, что отпускает приюту его министерство.

Если он надеялся, что я откажусь, то я его разочаровываю.

– Отлично, ваше сиятельство!

Сюзанна неодобрительно качает головой, но на следующее утро присоединяется к нам, хоть и заявляет, садясь в карету:

– Быть может, мы лучше поедем в галерею?

Здание приюта располагается в другой – судя по всему, рабочей, – части города. Темная краска на фасаде, скрипучие ворота, из которых высыпает на улицу стайка грязновато-бледных босоногих малышей. Не знаю, в чём появлялись они перед своими попечителями, но явно не в том, что было на них сейчас.

Графиня в ужасе отступает в сторону, когда один из мальчишек пробегает по большой луже перед воротами, и во все стороны разлетаются холодные брызги.

Мы входим внутрь, и дыхание спирает от тяжелого запаха. Здесь пахнет несвежим бельем и скисшими продуктами, и Сюзанна брезгливо морщит нос.

Граф тоже в шоке, и когда на звук открытой нами двери по внутренней лестнице сбегает высокая женщина в строгом синем платье, он награждает ее свирепым взглядом.

– Ваше сиятельство! – лепечет она. – Чем обязаны?

Но он не считает нужным отвечать. Мы идем по темным коридорам, заглядывая в каждую комнату. Несколько спален с рядами детских кроваток, на которых даже нет матрасов – только набитые сеном подушки и грязные, с заплатами простынки. Кухня с большой печью, на которой в кастрюле варится жидкий суп, от запаха которого меня начинает тошнить.

На что они тратят те деньги, что отпускаются из казны? Похоже, этот же вопрос волнует и месье Амбуаза. А когда мы видим, как в сыром и холодном помещении мастерской худые, без тени румянца на лицах мальчики лет десяти орудуют тяжелыми, не предназначенными для детских рук инструментами, граф разворачивается и идет к выходу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ваше сиятельство! – женщина бежит следом. – Мы не должны их баловать. Это дети улиц! Они не умеют носить хорошие платья!

Граф останавливается.

– Однако это не мешает вам каждый год отчитываться об их закупках. Не напомните, сударыня, что еще вы включили в свой прошлый отчет? Кажется, полторы сотни пальто и столько же пар ботинок? Надеюсь мы обнаружим их, когда придем к вам с ревизией.

Теперь женщина так же бледна, как и ее подопечные. Но мне ее не жаль.

17. Министерство финансов

На следующий день меня удостаивает аудиенции министр финансов Тодории – маркиз Жаккар – очень высокий и худой, как жердь. Он беседует со мной в приемной, даже не пригласив пройти в кабинет. И весь его вид говорит о том, что наша встреча никакого удовольствия ему не доставляет.

– Вам будут сделаны дубликаты необходимых документов, – холодно говорит он. – Хотя, право же, я полагаю, что мои служащие могли бы использовать это время с куда большей пользой.

Он не расположен мне помогать. Впрочем, к этому я была готова. Месье Амбуаз так и сказал утром – не ждите от маркиза даже внешнего радушия. Ну, что же, он оказался прав. Сам граф со мной в министерство не пошел. «У нас с Жаккаром давняя неприязнь. Я для него как красная тряпка для быка. Я буду ждать вас в карете на площади».

– Честное слово, сударыня, до вашего появления у меня в министерстве я решительно не мог понять, как его величеству могло прийти в голову допустить женщину к финансовым документам, – слово «женщина» он произносит с заметным презрением. – А вот теперь, кажется, понимаю.

Он разглядывает меня так явно-оскорбительно, что я чувствую, как краснею. Он полагает, что король позволил мне поиграть в аудитора лишь потому, что пленился моими чарами? Мне становится немного смешно. Я могу сказать, что даже не знакома с его величеством, но стоит ли это делать? Он всё равно мне не поверит.

– Вы полагаете, сударыня, что проблемы Тодории связаны с нашим неумением распоряжаться деньгами? Если так, то вы просто глупы. Хотя красивой женщине это простительно. Позвольте дать вам совет, ваша светлость – выбросьте ваши бредовые идеи из головы и просто наслаждайтесь пребыванием при дворе его величества. У вас, в Америке, кажется, не так много подлинных аристократов, и я понимаю, почему вы предпочли приехать в Европу. Но вы выбрали не лучший способ зарекомендовать себя.

Я разворачиваюсь и иду к дверям. Мне не о чем с ним говорить. И всё-таки на пороге я оборачиваюсь.

– Могу я снова обратиться к вам, ваша светлость, если у меня возникнут какие-либо вопросы по бюджету Тодории?

Он снисходительно улыбается:

– Конечно, сударыня!

Но я сомневаюсь, что он захочет на них отвечать.