Буквы

Вдруг мимо проносится машина. Все вскакивают, но уже поздно. Пролетевшая легковушка исчезает вдали. Зато у ребят просыпается надежда. Воодушевлённый Данька выскакивает из машины -- голосовать. Все возбуждённо ругают друг друга, что прекратили голосовку, но потом, взбодрённые тем, что не одни на трассе, оживлённо беседуют.

-- Приедем на базу, отогреемся, чаю горячего выпьем -- и в сауну! Ну, Гарик, держись, я тебя так отхлестаю! -- мечтательно говорит Марк.

Гарик что-то одобрительно мычит. Постепенно разговоры стихают. Вдруг где-то сзади слышится слабый звук приближающейся машины.

-- Сейчас Данька её тормознет, и мы прицепом доедем до турбазы! -- радуется Янка.

-- Какая турбаза, -- мычит Гарик, -- в город надо.

-- Гарик, давай до турбазы! -- убеждённо просит Марик. -- Оттуда позвоним в город, и кто-нибудь за нами приедет.

Марику очень хочется на турбазу.

Позади машины раздается приглушённый хлопок, и фура проносится мимо.

Разъярённый Марик выбегает из машины:

-- Даня, мудак, как же ты остановить не смог?!

Обескуражено оглядывается. Даньки нигде нет.

***

Даньку находят в овраге. Видимо, желая стопроцентно остановить фуру, он выбежал на трассу. По грудь утопая в сугробах, тащут его тело до машины. Янка, только взглянув на Даню, не выдерживает, её тошнит. Иступлено заорав, убегает вперёд метров на двести. Гарик, мыча проклятия, бежит за ней.

Марик, сдерживая слёзы, перебарывая комок в горле, успокаивает Свету. Та уже открыто ревёт, слёзы застывают на её щеках, а Марик отрешённо думает, что это -- конец.

Гарик приводит вырывающуюся Янку и, с трудом размыкая губы, говорит:

-- Надо идти к турбазе и по пути голосовать. Другого выхода нет.

Никто не возражает. Гарик удовлетворённо кивает и идёт вперёд. Марик вытаскивает из багажника рюкзак с продуктами, обнимает Светку и направляется вслед за другом.

В носу у Марика щиплет. Обледеневшие сопли изнутри колют ноздри. Света идёт, еле волоча ноги, смотрит только в землю.

Через пару километров она обессилено падает на трассу. Марик к тому времени уже державший замёрзшие, нечувствительные руки в карманах, скидывает бесполезный рюкзак и садится рядом:

-- Света, надо идти.

-- Я не могу.

К ним ковыляет Гарик:

-- Что у вас?

-- Она устала и хочет отдохнуть, -- стараясь широко не открывать рот, говорит Марик.

-- Ясно... Я слышал, в снегу теплее, чем так, на открытой земле. Предлагаю одному остаться ловить машину, а остальным зарыться в сугробе оврага.

У Марика нет сил ответить что-либо. Он кивает и показывает рукой в сторону, мол, идите, грейтесь, я поголосую. Света встаёт и, шатаясь, идёт вслед за Гариком.

Марик вытаскивает сигарету, щёлкает зажигалкой и разочарованно выплёвывает сигарету на землю.

"Счастье... Счастье -- понятие относительное", -- думает Марик. Он с радостью вернул бы все свои проблемы месячной давности, лишь бы Даня был жив, лишь бы им всем оказаться дома -- в тепле.

Сессия -- проблема? Отсутствие больших денег -- проблема? Заболевшие зубы -- проблема?

Марик ухмыляется. Жить -- вот это счастье. Жить... Холодно...

Марик трёт замерзшие щеки и, плюнув, спускается в овраг. Ложится рядом со Светкой, обнимает её. Хорошо. Долгожданное тепло обволакивает тело. Глаза слипаются. Спать...

Марик проваливается в дрёму.

Где-то вдали по трассе сверкают фары.

Глобальные перемены

Жарким утром августа сего года Степан проснулся с чувством, что в жизни надо что-то менять. Высунув из подголовья мокрую от пота подушку, перевернулся на другой бок и попробовал уснуть. Сон не возвращался.

Напротив, Степану вдруг захотелось встать, сделать зарядку и принять душ. Он выторговывал у самого себя право поваляться ещё полчасика в обмен на утреннюю пробежку. Однако лежать на мокрой и смятой простыне оказалось неудобно, даже неприятно. В итоге вместо положенного получаса Степан пролежал только восемь минут. Зато и пробежка заменилась на три приседания.

Приседания Степан сделал крайне нехотя. В коленках при этом что-то хрустнуло. "Буду чаще приседать", -- успокоил себя Степан и направился в ванную комнату. По пути успел нажать на кнопки питаний чайника и системного блока, чем, соответственно, включил чайник и компьютер. Чайник отреагировал лишь красным индикатором, компьютер ответил двумя: красным и зелёным. Зелёный подмигнул Степану, радуясь возвращению к жизни.

Наскоро почистив зубы и умывшись, Степан поглядел в зеркало. "Красавчик!", -- подмигнул отражению. Вспомнил было, что хотел принять душ, но сразу же забыл. Вернулся в комнату, где уже закипал чайник.

Щедрой рукой высыпал в чашку кофе, сахар и залил кипятком. Кофе поднял не только настроение, но и кое-что ещё. И тогда Степан вспомнил о своём желании что-нибудь поменять в своей жизни.

"Да! Именно сегодня! -- возликовал он. -- Именно сегодня я коренным образом изменю что-то в своей жизни!".

Онанировал Степан с этого утра левой рукой.

Глупость человеческая

-- Ну, всё, как полагается: поляну накрыл, попрощался, сказал, что никого никогда не забудет и скрылся в неизвестном направлении.

-- Так просто? А чем мотивировал?