Бультерьер

Меня спрашивал еще помощник Собчака: «Вы контактируете с комиссией по культуре?» Я бы контактировал, если бы кто-нибудь из депутатов пришел узнать, может, Александр Яковлевич чего-нибудь попросит или сам захочет помочь кому-нибудь? Например, певцу Анатолию Королеву, помните: «Опять от меня сбежала последняя электричка». Он стадионы собирал… а сейчас он без двух ног. Я ему машину выпрашивал. Сейчас он на хрен никому не нужен! Нет, в этом городе очень интересное кино происходит…

Я музыкант. Вчера я выступал с духовым оркестром, завтра выступлю с симфоническим, послезавтра — с рок-группой, и, поверьте, хорошо это сделаю. Если я не делал аранжировок и не выступал вместе с музыкантами раньше, то лишь потому, что не имел соответствующего положения и заработков, чтобы кормить их и их семьи. Я мог завтра захотеть сниматься в кино и уехать на несколько месяцев. Что тогда будут делать мои музыканты? Щелкать зубами? Я сам слишком долго был в их шкуре, чтобы теперь стать суперзвездой, плюющей на своих музыкантов.

Я люблю людей и считаю себя ответственным человеком. Я должен отвечать за людей, работающих со мной и питающихся благодаря мне. В прежние годы, сами понимаете, оркестр мне бы просто никто не дал, а чтобы взять оркестр сегодня, ему нужно платить огромные деньги из собственного кармана. У меня таких денег нет. Нужно оплатить монтаж декораций, аренду зала… Спасибо «Артэсу», они блестяще организовали мои московские гастроли, здорово помогли, и я им очень благодарен. Но в других местах, чтобы сделать такую сцену, мне нужно платить из собственного кармана. А декорации придется возить на собственном самолете: ни на чем другом довезти их невозможно.

Меня спрашивают: «Не хотите открыть свой театр песни?» В моем понимании театр — это несколько больших спектаклей. В одних спектаклях Розенбаум участвует, а в других меня нет. И чтобы люди пришли на спектакли, где меня нет, — для этого нужен большой бюджет. Миллионов десять долларов, если делать все по-хорошему — помещение, костюмы, постановка, реклама…

У меня таких денег нет опять же. Спонсоров же у меня нет, поскольку существует такое хорошее русское выражение «западло». Так вот, мне западло ходить по спонсорам. А сами они ко мне не ходят. Так что говорить о театре песни Розенбаума пока рано. Но назревает необходимость создать свою творческую мастерскую. Я собираюсь подтягивать к себе людей, которые смогут петь мои песни. Например, песню «Маруся завязала» со мной исполняет Татьяна Кабанова. Это известная исполнительница из Питера в жанре «русский шансон». Еще в одной песне «Ты любовь моя» у меня поют две ленинградские девочки, дуэт «Анима». С ними я планирую записывать новые песни. И так далее. Вообще, в Ленинграде у нас много интересных артистов, которых никто не знает, — до Москвы это дело не доходит. Я думаю, что именно из этих ребят буду создавать свою творческую мастерскую. Я писать не устал. А гастролировать, как сегодня гастролирую — бегаю по стране волком, уже тяжело. Мне не двадцать, и не тридцать. Скоро пятьдесят. Да и хочется развивать формы.

Конечно, и я сталкиваюсь с разными сторонами шоу-бизнеса… Вы меня часто видите на телевидении, если меня не снимают на концертах? Потому что не платил, не плачу и платить не буду. Хотя реклама — двигатель торговли, нужно показываться… Но и тут однажды Тамара Максимова сделала мне козу на «Музыкальном ринге».

Сначала она хотела сделать мой «Ринг» сольным. Но я отказался. Как боксер, я знаю, что на ринге не может быть один боец — какой же это «Ринг»?! Тогда она предложила сделать поединок между Розенбаумом и Токаревым. Я снова отказался. Не потому что Вилли плохой человек, он замечательный человек, и у него замечательные куплеты, но я-то не куплетист! У меня другая история. Тогда устроили передачу вместе с исполнителями «русского шансона». Семь часов записи. И все семь часов из зала один и тот же вопрос: «Как вы могли писать “блатные” песни, да зачем этот “одесский цикл”?!» Я сто раз ответил вежливо, а на сто первый сорвался: «Ребята! Да хватит уже доставать меня этими “блатными” песнями!» Вот эта фраза прошла в эфир. Остальные вырезали. Получилось, что Розенбаум отрекся от своих песен. С тех пор, вот уже почти десять лет, приходится оправдываться, доказывать, что я совсем не то имел в виду!

Барды… Там масса отличных ребят, но эти аппаратчики от КСП… Они просто душат все, они сектанты: «Кто не с нами, тот против нас». Они — обком партии, чистый обком. Но это не про шестидесятников — они были все разные, физики-лирики. Но вот когда барды стали семидесятниками, то уже — бррр… отрыжка. А уж когда они в восьмидесятых стали свои «движения» проталкивать… И пошли у них комиссии по поиску молодых талантов, президенты, конкурсы, лауреаты…

Люди в шестидесятых годах собирались у костров, на полянах просто песни петь. Это было по времени. А когда это пролезло в восьмидесятые, это стало омерзительным.