Бульвар Постышева

Человек с рюкзаком, идущий к автобусной остановке, всегда привлекает внимание жителей города. «Турист» — первое, что приходит на ум горожанину, и он прав. Нет, конечно, бывают и другие люди с рюкзаками: дачники в штормовках с рассадой, мужики, несущие из гаража банки с огурцами, бомжи и бичи с грязными мешками своими, некто, кому необходимо сдать вторсырьё, и прочие, но всё это — ни то. Они не бросаются в глаза своей серой одеждой и пыльными ботинками, их не замечаешь. Турист — совсем другое дело. Его яркая надежная снаряга, необычный, но симпатичный головной убор, отличная обувь, тугой, красиво уложенный рюкзак, к которому приторочены коврики, шнуры, ледоруб или (или «и») топор с красным топорищем сразу же заметны чужому глазу. К стати о глазах: его (туриста) глаза всегда полны загадочного блеска. Если он только собирается в поход, они говорят: «О, ребята! Если б Вы знали, что меня ждет!». Если возвращается: «Ребята-а, Если б Вы знали, что мне пришлось преодолеть и пережить!» Его упругие, уверенные, сильные движения говорят о его здоровье и молодости, даже если он уже не молод. Всё это и привлекает внимание, пробуждая в душе далекие воспоминания: утренние зорьки у тихой тинной заводи, вечера у костра с котелком и свежей заваркой, мокрые палатки с сырыми спальниками и грязью на сапогах, стук дождя о брезент, млечный путь в глубоком черном небе, давно и навсегда любимые мгновенья. Один случайный взгляд на человека с рюкзаком, и из глубин памяти всплываю эти заветные воспоминания. Вздохнув, горожанин шепчет: «Турист»… и едет в свою душную контору.

Телефон зазвонил в начале седьмого. Я уже не спал, уже успел помыться, одеться и готовил бутерброды на кухни. Но мои — спали, и чтобы их не разбудил звонок, я поспешил поднять трубку:

Аллё?

Спишь ещё? — это Коля Крюков, мой одноклассник задал вопрос, зная ответ.

Нет. Жрать готовлю.

Ну, давай завтракай и, скажем так, минут через пятнадцать выходим. Ты готов?

Готов-готов. Хорошо, через пятнадцать минут я выхожу.

Ну, всё — давай.

Давай, — я положил трубку.

С Колей мы учились вместе с четвертого по восьмой класс. Потом он поступил в Авиационный техникум, а я остался добивать среднюю школу. Коля всегда был романтиком. Много читал. Особенно любил приключенческие рассказы и фантастику, типа про «Затерянный мир». У его матери была классная библиотека, и он втихаря снабжал меня дефицитной тогда литературой. У нас появились любимые герои и книги. Нам нравилось рассматривать карты и чертить самим всякие планы и секретные схемы «зарытых сокровищ». Вязать морские узлы, разгадывать головоломки и ребусы, запускать из его форточки (потому что выше) самолетики, внутри которых были рисунки непристойного содержания. Ещё у нас был «свой телефон»: протянутый, от его балкона на пятом этаже, до моего балкона — на третьем, обрезок веревки, по которой мы «сбрасывали друг другу информацию». А однажды на Родниках мы поймали огромное количество (целую связку) гольянов, принесли домой, и хотели пожарить, но постучала соседка баба Дуся, и пока я с ней лясы точил, из крана пошел кипяток, и гольяны обварились. «Сколько рыбы вы запортили!» возмущалась баба Дуся, а я злился на то, что она на нас ворчит, а ведь это из-за неё приходится рыбу выбрасывать. Ну, и всякая такая фигня.