Бульвар заходящего солнца

Норма. Да у него же наверняка грязные руки! Макс, проводите смышленого юношу в ванную. А кстати, гений, как ваше имя? Чтобы я, на всякий случай, его знала. А то станете суперзвездой, а я не буду знать, с кем пила шампанское. Такой пассаж.

Джо. Джо. Джо Гиллис.

Норма. Имя исключительно оригинальное. Идите.

ДЖО и МАКС идут в дальний угол сцены.

Но где же наконец похоронный агент? (Затягивается сигаретой).

Макс(ДЖО). Учтите, она — величайшая актриса. Самая великая. Впрочем, вы, очевидно, слишком молоды, чтобы помнить ее лучшие фильмы. Она получала по семнадцать тысяч писем в день, по семнадцать тысяч. Магараджа специально приезжал из Индии, чтобы с ней повидаться. Она — самая великая, величайшая, понимаете?

Джо(с напускным цинизмом). Угу, понимаю. Самая великая. Величайшая. Понимаю. Угу.

Затемнение. Музыка.

Картина вторая

Тот же холл, заставленный цветами. На стене экран, на котором мелькают кадры с юной НОРМОЙ. ДЖО и НОРМА в нарядных костюмах сидят на диване и смотрят кино. НОРМА курит, ДЖО жует резинку.

Норма. Прекрасно! Правда, прекрасно? А, мартыш?

Джо. Недурно. Очень недурно.

Норма. Смотри, смотри, что я делаю! Вот здесь… А вон… А теперь, смотри же теперь что… Обалдеть можно, а?

Джо. Угу.

Норма. Да выбрось же ты окурки из пепельницы: вонь все впечатление портит!

ДЖО с готовностью берет пепельницу и уходит. Небольшая пауза.

Джо! Ну иди же скорее, куда ты пропал… Пропустил такие кадры Что я там делала…

Джо(возвращаясь). Угу…

Норма

. Где пепельница? Куда ты ее поставил?

Джо. Да вот же она.

Норма. Уже почти… Сейчас кончится… Нет, смотри, смотри, какой блеск! Нет, скажи, какой блеск.

Джо. Какой блеск.

Фильм кончается. НОРМА затягивается. Пауза.

Норма. О-ох… Знаешь, я каждый раз, когда смотрю, ловлю такой кайф, такой… (Пауза, Переведя взгляд на ДЖО). А фрак-то ничего, и сидит ничего, только чего-то не хватает. (Переводит взгляд на вазу с цветами). А… знаю, теперь знаю… Не хватает вон того цветочка. (Встает, берет из вазы хризантему и вставляет в петлицу его фрака). Теперь — другое дело. Теперь ты — вылитый Адольф Менжу. Помнишь Адольфа?

Джо. Угу.

Норма. И как ты считаешь, похож? Ну просто копия!

Джо. Если честно, то в таком наряде чувствую себя ужасно глупо.

Норма. Ничего, привыкнешь. А я — я сегодня счастлива. Мы же его закончили, Джо, закончили, и уверена, это то, что надо. Ты все-таки молодец! (Целует его в щеку). Молодец, мартыш.

Джо. Я старался. Честно отрабатывал свои деньги.

Норма. Не говори так, Джо, фу, какой ты вульгарный. И перестань, пожалуйста, жевать резинку.

Джо. Но это правда.

Норма. Нет, не правда. Если бы ты работал только ради денег, так здорово бы не получилось.

Джо. А ради чего же еще?

Норма. Могу сказать: в роли Саломеи ты, конечно, видел меня и работал не нормально, а с любовью. Да-да, с любовью, попробуй этого не признать. В этом-то все и дело, поверь мне, Джо, только в этом.

Джо(уклончиво). Ну… может быть, не знаю. (Вынимает резинку изо рта и кладет ее в пепельницу).

Норма. Не может быть, а точно. Макс, музыку и мое любимое французское вино. У нас сегодня праздник!

Пауза. МАКС вносит вино, бокалы, штопор и включает граммофон, а затем выходит. ДЖО умело открывает бутылку. НОРМА наливает.

Джо. Как, а разве гостей мы не ждем? Должен же кто-нибудь…

Норма. За наш фильм, Джо! За нас! (Снова целует его — на этот раз в губы. Оба пьют. Играет музыка). Мартыш, я приглашаю тебя танцевать! Белый танец!

Джо. Но… но я же не умею.

Норма. А, ерунда! Повторяй мои движения и все будет о’кей.

Пара кружится в медленном танце. НОРМА сбрасывает мешавшую ей диадему на пол — МАКС тут же бережно ее поднимает. В его взгляде, устремленном на хозяйку, видны нежность и грусть, но НОРМА этого не замечает.

Сегодняшний вечер принадлежит нам, Джо, только нам.

Джо. Как, а разве другие… Другие гости…

Норма. Что значит другие гости? Ты что, все еще считаешь себя гостем, а, Джо?

Джо. Да… как-то… не знаю.