Бульварный роман. Исповедь алкоголика

Выхожу один я на дорогу…

Романс

Сюжет старинного шотландского сказания о поэте Томе Лермонте был услышан мной от ленинградской хипуши по кличке Петрович в подвале Лиговского проспекта в разговорном петербуржском жанре, определяемом народом как “телега”. Основное отличие петербуржской “телеги” от московского анекдота состоит в том, что телега не имеет по существу ни начала, ни, особенно, конца. Начало “телеги” рассказчик определяет контекстом конкретного общения, конец же мелодически уходит в будущее конкретного общения. В том случае, о котором я повествую, конец истории состоял в том, что на пути Тома Лермонта кружили цветные бабочки. Другого сюжета в то время нам не требовалось.

Уже позже я прочел и саму древнюю балладу, а еще позже с бандой босоногих беспризорных детей в снегу на Машуке понял, отчего Михаил Юрьевич Лермонтов считал шотландского поэта своим предком. Так родилась эта былина. Как и все былины, она представляет собой жанр устный и не скрывает к тому же своего происхождения от поздней ленинградской “телеги”. Записана она с трудом, как с трудом записываются все произведения устного жанра. Поэтому читатель может вообразить, что автор былины – человек из народа – канул в вечность, что он – не читатель, а слушатель, и перед ним случайная и неполная магнитофонная пленка.

Пролог

I

Этот тип (!) был для города черным пятном:Он был больше, чем вор! и бандит!Он исчез. Ну и черт с ним! и помнит о немТолько тот – кто без дела сидит.

II

В одной из английских деревеньРодился (под кустом)У старой молочницы (стервы и склочницы)Мальчик по имени Том.

III

Молочница (старая стерва и склочница)Очень удивлена:1) Ей семьдесят лет. 2) Она старая дева.3) И денно, и нощно молилась она.

IV

Вот как-то раз в среду (по малой нужде)Под куст примостилась она.

Бичуган

I

Один из «тех» лихих парней,Которым только лишь: «Налей!»Привычной (праздничной) походкойВ таверну шел – зачем? За водкой.(За водкой – черт меня возьми!Он шел в ближайшую таверну:

За водкой – говорю наверно:Поскольку вся моя мечтаО милой Англии – потухнет,Лишь только кто-то мне бубухнет,Мол: «Водки нет там ни черта», —О том, что местные верзилы,(Которых так моя душаДавно и пылко возлюбила)Не жрут там водки ни шиша,Но хлещут всякую мочу, —я слышать вовсе не хочу).

II

Так, в общем, шел он. По дороге.И – песню пел, а тут – о, боги! —Волынки горской дивный звук

Из-за кустов раздался. Вдруг.

III

…………………………………………………………Такие синие озераХаныги внутреннему взоруЗвук тот из памяти являл,Что тот минуты две… стоял.

IV

И вот, как ветер ветки сдвинул, —Так бичуган шляпёнку скинулИ крикнул дикою совой,И плавно скрылся (под горой).

Босх с вами

I

Что увидел там он, не смогу и сказать

Без того, чтобы друга сюда не позватьИ его умолять (выпив кофею с им):«Нарисуй иллюстрацию, Иероним.

II

Ну, рисуй, милый друг: как на остром сукуСтерва (старая), скорчась, лежит (на боку),И как муха ползет по ее языку……………………………

III

И весь зад заголен! Да раздвинувши зад,Из его – головенка – и ручки, – торчат,И – волынка – в руках у малютки дрожит.И из чрева ея «Звонко песня бежит!»

На мотив колыбельной

По небу полуночи ангел летел,

И тихую песню он пел.