Бумажное радио. Прибежище подкастов: буквы и звуки под одной обложкой

Что бы ни пыталась – и довольно жалко пыталась – лепетать пресс-служба Владимира Путина после его освистания в «Олимпийском», Путина публично освистали. И то, что пресс-служба владельца страны все чаще оправдывается, доказывает смену политического сезона. Раньше Путин проходил как хозяин необъятной родины своей, не удостаивая поворотом головы каких-то там и чем-то там недовольных людишек, если таковые и случались по пути.

Любили, а потом разлюбили – история довольно обычная для выборных демократий, многие из глав государств на себе эту перемену испытали. Смена фигур посредством выборов – ее закономерный итог. Но Владимир Путин лучше других понимает, что Россия – никакая не демократия. А в недемократических странах – например, тоталитарных – популярность отца нации подчиняется другим законам. Отца любят навсегда, любят вопреки логике, фактам, рассудку. Тоталитарные страны в своем социальном устройстве копируют схемы первобытного, родового строя, где патриарху поклоняются просто потому, что он отец, старшина рода – а не только потому, что может стукнуть половником по голове. Любовь к Сталину навсегда в сердцах тех, кто считает себя его дочерью или сыном.

Владимир Путин абсолютно прав в том, что Россия – в социальном плане отсталая, по сравнению с Европой, страна. Европа строится не на кровных, а на глобальных связях, на ощущении всемирного родства и персональной ответственности за судьбу человечества – она в этом смысле впитала, переварила и усвоила христианство. Россия же ментально слабо интегрирована в мир постхристианской культуры, ее православие служит кесарю, а не Христу. Однако, и от родового строя наша страна ушла далеко. Сегодняшний тип социальных связей в России – тип связей клановых, дружеских, дворовых, пацанских. Когда понятие «свой» определяется принадлежностью не к семье или человечеству, а к группе, группировке, банде. Путин знаменовал понятный эстетический тип для нынешних 40-летних мужчин, выросших в советских дворах: вожака, главного пацана, пахана. Путин – это понятные дворовые принципы. Кто против нас, тот три дня не проживет. Один за всех, все за одного. Кто девушку платит, тот и танцует. Все дворы – враги.

Я сейчас не о том, что принципы пацанства могут обеспечить уважуху главному пацану и его шайке, но не могут обеспечить развитие страны, в лучшем случае – победу в драке. А о том, что когда пахан отрывается от пацанов, пацаны ведь могут решить, что он зарвался и пора бы его заменить. Вот в «Олимпийском» они и решили. Началась осень Путина. Путина не просто меньше уважают – над ним начинают смеяться, а над его шестерками издеваться.

И я не могу сказать, что это хорошо или плохо. Это хорошо, если за этим стоит пусть смутное, но осознание, что пацанство – это корь, коклюш, свинка, детская болезнь, которой не годится болеть взрослому человеку.

И это плохо, если всего лишь приведет к замене одного пацана другим.

30 ноября 2011

Бес горных лыж

Об открывшемся в Красноярске горнолыжном сезоне, о местном уровне цен и катания, а также о госуправлении времен тандема

http://www.podst.ru/posts/6498/

Я только что вернулся из Сибири, из города Красноярска, где испытал сильные ощущения от катания на горных лыжах.

Дело было в Бобровом Логу – это такой развлекательный комплекс и горнолыжный курорт. Два четырехкресельных подъемника, перепад высот под четыреста метров, склоны в полтора километров длиной, порою неплохой уклон – не Альпы, конечно, но уж поверьте, что ни в одной из горнолыжных каталок ни под Москвой, ни под Питером ничего подобного не сыскать.

А сильные ощущения я испытал потому, что склон поутру в воскресенье был практически пуст. То есть кресла уходили на макушку горы пустыми, народу была хилая щепотка, а на том склоне, что покруче, я вообще рассекал по укатанному ратраком снегу в гордом одиночестве, хищно вспарывая кантами то, что горнолыжники называют «вельвет».

Сначала я решил, что такое творится оттого, что я приехал в начале одиннадцатого, и народ еще просто не подтянулся, еще спит в воскресенье – хотя это странно, потому что в Коробицыно под Питером, куда машиной ехать пару часов, в такие же 10 утра на подъемниках начинают выстраиваться очереди. А «Бобровый лог» в Красноярске – это практически город, ехать всего ничего, туда ходят маршрутки. Но и к часу дня, когда я уезжал, народу прибавилось не сильно.

Потом я подумал, что дело в температуре –27, которую упрямо показывал мой телефон, хотя на самом деле было градусов 18. Но и это ничего не объясняло, потому как желающие катаются всегда. И еще одна штука мне была непонятна – почему, имея подъемники и горы прямо в городе, красноярцы катаются так плохо?