Бумажное радио. Прибежище подкастов: буквы и звуки под одной обложкой

Прошу прощения, что начинаю с личного.

Я тут провел неделю, прохлаждаясь в тени дачной яблони.

И в тот момент, когда расслабился окончательно, позвонили знакомые и трагическим голосом сообщили, что «либерализм в России кончился, Явлинский ушел».

Мой совет: отключайте вы, ради бога, сотовые телефоны в отпуске! Если вы это правило будете соблюдать, известие об уходе Явлинского с поста главы «Яблока» покажется вам по возвращении никакой не трагедией. Что так убиваться-то? Последний раз Явлинский поражал воображение в момент создания программы «500 дней», а с тех пор больше резонерствовал, ни вашим ни нашим, только он сам весь в белом, и обогатил политический лексикон лишь прозвищем «непорочная Гриша». А то, что называют в России кризисом либерализма, на самом деле есть кризис мужественности. Потому что в политике мужественный человек должен быть готов жертвовать карьерой и даже свободой, а Григорий Явлинский? Он – проводник примерно такой схемы: «То, что делает власть – это бесчестно и плохо, а вот у меня, граждане, есть прекрасный план, как сделать все хорошо, так что голосуйте за меня, и когда я буду у власти, я этот план претворю».

Проблема только в одном. Граждане голосовать за Явлинского в массовом порядке не спешат. В 1996 году они, например, в массовом порядке хотели голосовать за Зюганова, которому стать президентом попросту не дали. А как относиться либералу к власти, которая бесчестно не дает стать президентом антилибералу, Григорий Алексеевич как-то больше помалкивал. Как и Зюганов помалкивал в тех ситуациях, когда власть мочила либералов. Так что в итоге разница между этими двумя джентльменами для меня совершенно исчезла. Они оба так устроились в креслах вечных оппозиционеров, что стало казаться, что это у них с властью такая договоренность.

И если это либерализм, то пусть такой либерализм исчезает, тем более что на Явлинском личный грех: это грех уничтожения всего живого, что в «Яблоке» прорастало. Арестованный питерский «яблочник» Максим Резник после ареста был назван «яблочниками» чуть ли не провокатором. Леша Навальный был исключен за «национализм», хотя национализма в Навальном не больше, чем во мне девичьего. Или, вон, Даниил Коцюбинский, еще один петербуржец, умница и публицист, написавший по-солженицынски о том, что только правда может спасти политические партии, – он тоже был вынужден из «Яблока» уйти. И никто платочком не помахал ему вслед.

В итоге в «Яблоке» остались лишь тени теней, хоровод виллис из «Жизели». Не случайно на моих глазах в одной публичной дискуссии комиссар «Наших» Никита Боровиков с хрустом разделал Ивана Большакова из молодежного «Яблока». Думаю, он бы и Явлинского съел, когда бы Явлинский публичных дебатов не избегал.

Так что уход Явлинского из большой политики – это не кошмар. Кошмар – это если остатки явлинцев будут цепляться за прежнюю схему, подразумевающую монополию на либерализм.

Эта монополия вот как моя дачная яблоня – который год цветы без плода.