Бумажное радио. Прибежище подкастов: буквы и звуки под одной обложкой

Мой знакомый бросил пить. И потрясенно сказал, что самое тяжелое – прощание не с алкоголем, а с иллюзиями. Главная же иллюзия алкоголика состоит в том, будто все его беды от алкоголя. «И вот, – говорит знакомый, – ты больше не пьешь, а беды не исчезают. И ты понимаешь, что не в алкоголе дело».

В России уже лет 15 финансово успешные люди практикуют технократический подход к жизни. Болит голова? – прими аспирин. Хочется машину? – возьми кредит. Надоела жена? – заведи любовницу.

Аналогично отношение и к наступающему кризису. Этот кризис есть кризис кредитной системы вследствие спекулятивного перегрева рынков и, в первую очередь, рынка недвижимости; это кризис необеспеченных кредитов. Наполним систему деньгами через госбанки; пересмотрим эффективность дутых проектов; не будем жалеть тех, кто прогорел на строительстве пирамид – и выйдем из кризиса окрепшими, как Иван-дурак из кипящего молока.

Такова позиция людей, гордящихся своим ratio. А потому не видящих вследствие технократического – с 96-процентным содержанием денег – опьянения куда более неприятных вещей. И самая неприятная в том, что вся современная экономика зиждется на пузыре искусственно созданных потребностей. У наших вещей нет шансов быть заношенными до дыр. Наши машины будут проданы раньше, чем выработают ресурс. Microsoft создал новый Word – хотя и старого всем хватало – но формат новых файлов будет несовместим с прежними, а потому от старого Word следует отказаться.

В результате этой гонки всегда выясняется, что в гробу карманов нет. Но этому не верит никто, занимаясь либо зарабатыванием, либо потреблением.

Понятие и успеха и неуспеха для них определяется только деньгами.

Слово «душа» вызывает гомерический хохот. «Культура», «нежность», «страстная дружба», «нравственные ориентиры», «самосовершенствование» – это либо из лексикона лохов, либо средство вытаскивания денег из их карманов.

Но нынешний кризис – это никак не устраняемая рациональным путем пропасть между душой и потребностями, которые потребительский мир предписывает иметь оторванному от души телу. Мы пожираем материальный мир, и удивляемся периодичности, с какой случается несварение желудка. Мы выкидываем с работы людей, называя это «оптимизацией производства», и производством называем производство очередных, не имеющих отношения к душе, потребностей. Просто теперь, вследствие кризиса, они у нас будут в новой, экономичной упаковке.

Человек давно оторван смысла своей работы, не говоря уж про смысл жизни; он давно оторван от планеты, на которой живет, и от совести, разменянной на экономическую стабильность. Вот это и есть настоящий кризис.

Который ничуть не уменьшится, когда пройдет сквозь инвестиционное похмелье, секвестр, желудочную реструктуризацию, очищающую клизму банкротств – он не уменьшится даже тогда, когда мы станем экономическими паиньками, к радости министра финансов, тоже когда-то бывшего человеком.