Читаем Бумажный театр. Непроза полностью

таня: А-а! (Спускает на нос очки. Скашивает глаза к носу – обезьянья смешная гримаса.) “А ученые женщины вам не нравятся? Нет? Странно!”

вадим (смеется): Гениально! Я уже забыл, какая ты пересмешница!


(Таня уже изображает Цоя, смешно и похоже.)


таня: “А ваш адронный коллайдер – полное говно! Я это уже в третьем классе знал!”

вадим (отсмеявшись): Вы же с ним дружили – не разлей вода?

таня: До седьмого класса. А когда в нем тестостерон заиграл, он для человеческого общения стал непригоден.

вадим: Это когда он в Чернушкину влюбился?

таня: При чем тут Чернушкина? Она незаурядная идиотка. Параскева Мизон! Это ж надо придумать! Я тебе про Цоя толкую!


Вадим смотрит на роскошную Олю-Параскеву, смотрит на Таню, невзрачную, малорослую.


вадим: У нее голос.

таня: Значит, не просто идиотка, а идиотка с голосом. Ладно, я уже насладилась общением с бывшими одноклассниками. Пока, Вадим.


Ставит тарелку с едой на столик возле двери и выходит. Вадим идет за ней. Догоняет.


вадим: Тань, я тебя провожу.

таня: Я и без тебя дорогу домой найду.

вадим: Помнишь, я в восьмом классе тебя провожал однажды… Помню твой дом, бабушку помню.

таня: Да… Бабушка умерла.

вадим: Я тебя тогда провожал со дня рождения Орловой, а бабушка твоя стояла возле подъезда, породистая старая дама, курила, и мы разговаривали несколько минут. Помнишь, она мне сказала…

таня: Не помню, мне очень писать хотелось, я просто лопалась.

вадим (хохочет)

: А бабушка твоя сказала: осторожнее, молодой человек, перед вами монстр, а вовсе не симпатичная девушка!

таня (засовывает два пальца в рот, растягивает губы, зажмуривает глаза): А я и есть!

эпизод 3 (продолжение)

Лестница. Таня и Вадим спускаются. Гардероб. Перед запертым гардеробом дремлет уборщица. Рядом с ней приемник орет на полную громкость.


радиоголос: Это существо, родившееся у совершенно здоровой женщины в поселке Новины Алтайского края, нисколько не напоминает нормального ребенка. Оно похоже скорее на большого головастика или на толстую ящерицу…


Уборщица похрапывает во сне.


таня: Сколько же ей лет, тете Шуре? Она уже старая была, когда мы в первый класс пришли.

радиоголос: Мы попросили прокомментировать это событие директора медико-биологического института академика Гайденко.

голос академика гайденко: Нам уже сообщили о нескольких случаях рождения у нормальных женщин необыкновенного потомства, но пока не доставили материал, я не стану высказываться на этот счет. Такие случаи в последние несколько месяцев зафиксированы в США и в Австралии. С древних времен существует наука тератология, которая изучает случаи врожденных уродств. Санкт-Петербургская кунсткамера, которую организовал в восемнадцатом веке Петр Первый, его собрание почти вся состояло из таких уродов…


Таня остановилась, слушает.

вадим: Тань!


Таня отмахивается.


таня: Директор моего института.

вадим: Ты с ним хорошо знакома?

таня (делает жест, чтобы он помолчал): Очень даже.

вадим: Значит, про монстров не просто так сплетни ходят?

таня: Никакой серьезной информации я пока не получала.

эпизод 4 (продолжение)

В скверике у Никитских ворот.


таня: Самый успешный выпуск! Конечно, Цой – гений. Но остальные – сплошь карьеристы. Самая модная профессия – делать деньги из денег! Скучно. Все тусуются, веселятся, а мне скучно. Мама с бабушкой все меня из дому гнали – гулять и веселиться. А на меня гулянки эти только тоску нагоняли. Не для меня! Потом поняла, что у каждого свой фасон. Свой Мизон.


Таня делает смешную гримасу, изображая Чернушкину.


вадим: Да что ты на нее наезжаешь? Все в нее были влюблены. И я. В шестом классе.

таня: И ты тоже! Это даже интересно!

вадим: Ничего интересного. Идеальный объект для всех самцов, даже для ботаника.

таня: Ты не ботаник! Ботаники не бывают успешными. А ты в Пушкинском музее работаешь, книги пишешь.

вадим: О, ты про меня много знаешь!

таня: Орлова как-то сказала.

вадим: Успешный – это сильно сказано. Зарплата как у уборщицы в супермаркете. Книгу я только одну написал. Диссертацию, да, защитил. А из Пушкинского меня выгнали.

таня: Выгнали?

вадим: С директоршей конфликт. Ей сто двадцать лет, она член партии с незапамятного года. У Ленина на коленях сидела! Я ей чего-то шлепнул не то, она меня выгнала.

таня: А ты и правда ботаник! Настоящие карьеристы не шлепают губой что ни попадя!

Перейти на страницу:

Все книги серии Улицкая: новые истории

Похожие книги

Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман