Бумажный тигр. Власть (СИ)

Диванчик оказался комфортабельным, но явно не рассчитанным на джентльмена его комплекции, чересчур узким и с неудобным подголовником. Мягчайшие пружины совсем не держали веса тела, а подлокотники при всей изящности форм, напротив, были из твердого, как камень, красного дерева. Все это не располагало к удобной позе и Лэйд был вынужден принять полулежащее положение, в котором его быстро начало укачивать. Комфортабельный салон уже не радовал его, напротив, теперь он казался ему тесным и душным, а отсутствие привычной вибрации колес под днищем и свиста ветра в ушах быстро превращало поездку в

в утомительное занятие, ничуть не освежающее душу.

Должно быть, сам Крамби привык к такому способу передвижения и часто им пользовался — удобно расположившись напротив него на таком же диванчике, он улыбался Лэйду, и эта улыбка явно не была вымученной, надетой по случаю, как надевают нелюбимый костюм. Это была обаятельная и свежая улыбка молодого, уверенного в себе мужчины — столь превосходный образчик, что впору повесить в гостиной, чтоб сэкономить на газовом освещении, мрачно подумал Лэйд, вынужденный созерцать ее. Даже не хочется думать, сколько он платит своему дантисту для поддержания ее в нужном виде… Свою собственную он ощущал неестественной и тяжелой, не идущей случаю, точно одолженной у старьевщика.

Крамби и выглядел несравнимо лучше, чем два дня назад. Из глаз ушла краснота, сменившись здоровым блеском, подбородок был превосходным образом выбрит, а над прической явно трудилась не его собственная пятерня, пусть и вооруженная ухоженными ногтями, а опытные руки парикмахера. Да и в целом…

— Хорошо выглядите, — кивнул ему Лэйд, — Совсем не похожи на ту развалину, которая вползла в мой кабинет третьего дня. Признайтесь, пропустили пару стаканов по пути?

Крамби не был пьян, в тесном пространстве пассажирского салона его тело источало не кислую винную отдушку, а запах лосьона для бритья и хорошего одеколона — что-то с нотками морской соли и жимолости. Может, бросил под язык плавничок форели? Или угостился щепоткой-другой приготовленного на пару карпа? Лэйд не был вхож в круги высшей деловой аристократии, да и знал о них преимущественно из колонок светской хроники, но слышал, что в этих кругах рыбное зелье пользуется не меньшим уважением, чем в Скрэпси. Правда, и угощаются там, надо думать, не дешевым рыбным варевом, как в подворотнях, и не грязной строганиной, обильно приправленной тиной и солью…

Впрочем, сам Крамби, пусть и посвежевший, не подтверждал этой теории никоим образом. Черный бархатный галстук с низкой посадкой открывал приличную часть его шеи, на здоровой гладкой коже которой не угадывалось ни вздувшихся багровых линий, похожих на воспалившиеся подкожные шрамы — верный признак активно растущих жабр — ни даже шелушащихся пигментных пятен, этих верных спутников отрастающей чешуи. Если Крамби и баловался тайком рыбным зельем, как многие молодые кутилы при хороших деньгах, то делал это осмотрительно и в меру.

— Добрые новости пьянят не хуже вина, — Крамби улыбнулся в ответ, — Так что в некотором смысле я действительно немного под мухой. Не просыхаю вот уже два дня, как старый сапожник.

Кажется, это была первая настоящая улыбка, которую Лэйд видел на его лице. И она шла ему не меньше, чем превосходный костюм, изысканная бутоньерка или хорошая прическа. Некоторые лица прямо-таки созданы для того, чтобы улыбаться, и Крамби определенно относился к этой категории людей.

Он просто молод, подумал Лэйд, силясь улыбнуться в ответ, а в молодости одной улыбки достаточно, чтобы превратить тебя в писанного красавца, стерев в одно мгновенье все горести и беды. Счастливая пора, которой мы так мало уделяли внимания…

— Дайте угадаю. Ни одной новой беды за последние два дня?

— Ни единой с самой среды! — подтвердил Крамби, — Вообразите себе, ни один человек не покалечился, не поранился, ни причинил себе увечий и, кажется, даже не простудился. Счастливейшие сорок восемь часов в моей жизни! Мне больше не требуется оглушать себя снотворным, чтобы забыться сном на пару часов, и даже аппетит как будто возвращается. Господи, кажется, я не был так счастлив со времен кризиса девяносто третьего года, который чуть было не перетер всех нас в порошок!

— И никаких тревожных признаков?

— Ни малейших, — Крамби сиял, как серебряный пенни, затмевая горящие в салоне гальванические лампы, — Кажется, за последние два дня никто из моих служащих даже не порезался бумагой, не разбил стакана, не подвернул ноги и не испачкал кофейной гущей важных бумаг!

Лэйд и сам ощутил облегчение, расползшееся внутри теплым восковым мякишем, смягчившее острые грани тех смутных опасений, что точили его последнее время, скобля о ребра. Ему даже показалось, что за утробным гулом локомотива он на миг расслышал довольное ворчание тигра.

— Quod erat demonstrandum[6]! — провозгласил Лэйд, — Никакого злого рока, никаких темных материй. Уверяю вас, обычные мнительность и тревога, помноженные друг на друга, могут породить больше чудовищ, чем дюжина безумных жрецов Карнифакса!..