Бумеранг

Он медленно прошёл несколько ступенек и дёрнул цепочку. Лампочка оказалась совсем тусклой и освещала только спуск и несколько шагов от лестницы. А дальше – кромешная темень. У лестницы стоял хлипкий стеллаж со ржавыми стойками. А на полках стояли банки с консервированными овощами. Люк спустился до конца и открепил фонарь от ремня.

Посветив дальше, он понял, что этот подвал проходил под всем домом. Там было огромное число ящиков, старой мебели и прочего. Он медленно проходил дальше, осматривая подвал.

В ящиках лежала старая разбитая посуда, какие-то давно не модные предметы интерьера, винтажные занавески и скатерти, старые детские игрушки, поломанные инструменты, старая техника, какие-то запчасти от автомобиля, которые явно уже были бесполезными, пожелтевшие от сырости газеты и журналы и многое-многое другое.

Люк взял в руки лежавшую на самом верху стопки газету. Он посветил на неё фонариком и пробежался глазами по названиям статей. Его взгляд остановился на знакомом имени. Он прочитал заголовок.

«Уитмен рассказывал доктору, что иногда его посещали мысли об убийстве людей!»

Люку сразу вспомнилось, как его младшая сестра, увлекавшаяся психологией, до начала эпидемии рассказывала о всяких маньяках и их психологических расстройствах. Парень тогда её практически не слушал, так как был погружён в учёбу и не обращал никакого внимания на истории, которые его сестра рассказывала с неподдельным энтузиазмом. И лишь одно имя ему запомнилось – Чарльз Уитмен. Этот человек убил своих мать и жену, объясняя это тем, что избавляет их от страданий сего мира. Он оставлял записки, в которых говорил, что не понимает, что с ним происходит. В тот момент Люк непроизвольно оторвался от своих дел и внимательно слушал сестру. И сейчас интерес удвоился – он не смог отложить газету.

«Статья Мартина Уолдрона

Специальнодля «The New York Times»

Остин, Техас, второе августа

Психиатр из Техасского университета сегодня заявил, что Чарльз Д. Уитмен, убивший накануне четырнадцать человек и ещё не рожденного младенца, приходил к нему в марте на консультацию с жалобой на интенсивные вспышки гнева.

Доктор Морис Д. Хитли рассказал, что Уитмена «иногда посещали мысли о том, чтобы подняться на башню с охотничьей винтовкой и начать стрелять по людям». Доктор Морис Хитли сказал, что не уделял тогда должного внимания состоянию Уитмена…»4

Люк отложил газету в сторону и на некоторое время задумался. Как же сильно может повлиять чья-то безответственность на жизни других людей… Фактически убить их. Ведь если бы тот доктор серьёзно отнесся к жалобе своего пациента, то убитые люди не стали бы жертвами. А тот ребенок, возможно, был бы жив даже сейчас.

«Сколько бы людей могли выжить… Если бы он просто сказал об этом кому-то…» – подумал парень.

С этими мыслями он направился к лестнице.

Вдруг он услышал, как за спиной что-то упало.

Он резко развернулся, направив туда винтовку. Медленно и осторожно он шагал туда. Ему показалось, что звук раздался за огромным ящиком, у которого он был меньше минуты назад.

Парень подходил ближе, пока не дошёл до угла ящика, который был Люку чуть ли не по плечи.

Он остановился.

Сердце бешено колотилось, а лицо сохраняло холод. Люк собрал волю в кулак и оттолкнулся ногой, резко направив оружие.

Его сразу же встретил чей-то рывок оттуда, и Люк повалился на пол. Тот, кто набросился на него, чем-то замахнулся. Люк посветил на него и подставил руку под удар, издав сдавленный стон от боли.

Это был взрослый, почти пожилой мужчина, достаточно ссохшийся на вид.

– Убирайтесь! – кричал он срывающимся голосом. – Мой дом!

– Он замахнулся ещё раз, но Люк ударил того в челюсть, сжав фонарик в руке.

Мужчина упал на бок, а Люк, воспользовавшись моментом, повернулся, чтобы подняться, но напавший уже обхватил его шею руками, коленом встав на кисть, которой парень сжимал оружие.

Он второй рукой держался за мужчину, оттягивая его от своей шеи и не мог подняться на ноги из-за неустойчивого положения.

– Это мой дом! – старик кричал так истошно, что у Люка даже зазвенело в ушах. – Мой!!!

На секунду он отпустил шею Люка, но в тот же момент ударил его по голове чем-то тяжёлым. Тьма, и без того покрывающая всё, стала сгущаться. Свет фонарика на полу начал тускнеть.

– Мой дом!!! – мужчина продолжал вопить, и удар пришёлся по рёбрам.

Бездействовать было нельзя.