Бумеранг,

или

Австралия вновь открытая

ДЖОРДЖ МИКЕШ

Перевел с английского З. Каневский

Рисунки В. Чижикова

Джордж Микеш, английский писатель-юморист, уже знаком читателю «Вокруг света». В нашем журнале публиковались главы из двух его книг — «Как стать англичанином» и «Танго», а всего их вышло из-под пера автора восемнадцать. Каждая книга посвящена новой стране, причем в каждой из них предметом особого внимания Микеша становится национальный характер народа — какие-то неповторимые черточки и оттенки, — словом, то, что делает один народ непохожим на соседний.

В этом номере мы предлагаем вниманию читателя отрывок из его нового произведения «Бумеранг».

Речь там идет об Австралии. Речь идет о пустынях и красных скалах Алис-Спрингс, золотых самородках и Большом Барьерном рифе, кенгуру и одичавших кроликах. В общем о том, что делает Австралию Австралией.

Но прежде всего речь, конечно, идет об австралийцах — об их жизни и их проблемах.

— Вот это и есть бумеранг, — объявил молодой служащий бюро путешествий, протягивай мне какой-то предмет. Мы сидели в приемной бюро в Мельбурне, и знаменитое оружие было, очевидно, предметом величайшей гордости его владельца.

— Я купил его у аборигенов недалеко от Алис-Спрингс, — продолжал он, — и это не совсем обычный бумеранг.

Я внимательно осмотрел его. А поскольку до этого мне лишь однажды довелось увидеть настоящий бумеранг, я не чувствовал за собой права считать себя специалистом по бумерангам. Я спросил:

— Что же в нем такого необыкновенного?

— Когда вы бросаете обычный бумеранг, он возвращается назад. А этот бумеранг — особый. Он не возвращается.

— А я-то полагал, что бумеранг славится как раз своей способностью возвращаться!

— Да, — кивнул он, — обыкновенный бумеранг всегда возвращается. Но ведь мы говорим о необыкновенном. Такие бумеранги никогда не возвращаются.

— Но в таком случае, — продолжал настаивать я, — все на свете — разумеется, за исключением обычных бумерангов — является необыкновенным бумерангом?

— О чем это вы? — нахмурился он.

— Да я о том, что моя шляпа, к примеру, — особый бумеранг. И авторучка — тоже. Попробуйте-ка бросить их — вряд ли они возвратятся!

— Особый бумеранг, — холодно и веско сказал он, — смертоносное оружие. Ему нет нужды возвращаться: ведь он не простой рядовой бумеранг.

Сдаваться я, однако, не думал.

— И вовсе не каждый обыкновенный бумеранг возвращается! Я как-то бросил один — он не вернулся и по сей день!

— Вероятно, вы просто неумело бросили его.

— Простите, что вы сказали? — я придал своему голосу угрожающее звучание.

— Я хочу сказать, что, по всей видимости, бумеранг, которым вы пользовались, был не совсем исправен. Он вышел из повиновения либо просто испортился. Словом, не вернулся. Теперь-то вы понимаете, что особый бумеранг даст сто очков обыкновенному бумерангу: что бы с ним ни случилось, он все равно никогда не вернется!

Моя первая встреча с Австралией тоже оказалась бумерангом. Одна местная организация прислала мне приглашение посетить эту страну. Ее руководители утверждали, что я окажу Австралии большую честь, если напишу о ней книгу. Я ответил, что подумаю, и продумал целых полгода, после чего написал, что согласен оказать такую честь. «Глубоко сожалеем, — последовал учтиво-ледяной ответ, — но мы берем свое приглашение назад».

Прошло несколько лет, и я отправился в Австралию по собственной инициативе. Но если раньше Австралия не показалась мне достаточно интересной (иначе чего бы мне колебаться целых полгода!), то с какой, спрашивается, стати я загорелся ею сейчас? Ответ прост. Нищий невежественный сапожник (равно как неотесанный трактирщик) — личность ничтожная. Но стоит сапожнику сделать свой первый миллион — и он уже не сапожник, а «фабрикант обуви», трактирщик превращается в «пивного магната», а оба они — в членов палаты лордов. Сделай они еще по миллиону — и первый джентльмен перестанет быть необразованным, а у второго вмиг улетучатся его ужасные манеры. Оба станут «сильными личностями».