Бумеранг на один бросок

— Да они в растерянности! — воскликнул Авидон. — Они не понимают, почему мы ведем себя так безучастно! Разумеется, они где-то слышали, что война давно уже нам неинтересна, но не верят, что такое возможно. Ведь мы так похожи на них! Но как воевать с тем, кто не замечает агрессии, и как называть врагом того, кто постоянно предлагает братскую дружбу?! Это раздражает эхайнов, это вносит неприятную раздвоенность в их мироощущение. И это, что ни говорите, связывает им руки.

— Не уверен, — сказал Оливер Т. — Не уверен. Думаю, просто они ищут способ обойти ваш «Белый щит». И в следующий раз они возьмут заложников.

— Вам не кажется, друг мой, — сказал Авидон с тяжким вздохом, — что мы пошли по второму кругу?

— Мне кажется другое, — сказал Оливер Т. — Вы так меня и не услышали. И никто меня услышал. Ничего нет приятного выслушивать мрачные предсказания. Не знаю уж, как мне вас убедить.

— Вы не правы. Я услышал вас. И я понял вас и ваши доводы. Но принять их я не смогу никогда.

— Тогда хотя бы не глядите на меня, как на сумасшедшего.

— Что вы себе навыдумывали?! — возмутился Авидон. — Я встречал душевнобольных, они выглядят иначе и ведут себя иначе. Допускаю, что это обидно ранит ваше самолюбие, но вы не маньяк, увы… Вам нужно вернуться к работе. К нормальной жизни в человеческом окружении. Здесь у вас нет врагов. Ну, если вам так хочется, можете считать меня своим врагом. У меня никогда не было врагов на Земле, и это внесет в мою жизнь некое экзотическое разнообразие. В конце концов, я намного больше вас виноват в том, что случилось с «Равенной». Почему, думаете, к вам пришел я, а не кто-то из моих подчиненных, у кого не в пример больше свободного времени?

— Похоже, вам удалось как-то договориться с собственной совестью, доктор. Я не такой счастливчик. Поэтому я вам мешаю. Как… как застарелая заноза. И вы явились затем только, чтобы вытащить эту занозу. Что ж — теперь, когда вы забрали мой «ламантин», у меня больше не осталось аргументов.

— Вы мне не мешаете, — пожал плечами Авидон. — Откуда столько сарказма, столько непримиримого негативизма? Я просто выполнил свою работу и пришел объяснить, в чем она состоит. Для совести у меня есть иные лекарства. Прощайте, Оливер. Если захотите продолжить беседу, мой личный код в вашем распоряжении. Просто назначьте время и место. Только уже не сегодня и, по возможности, не завтра. И надеюсь, вы не станете делать непоправимых глупостей.

Он коротко кивнул и ушел в дождь.

Оливер же Т. на следующий день явился в ближайший плоддер-пост. Он рассчитывал избавиться от забот о благополучии мира, который в них не нуждался, забыть об эхайнах, горели бы они синим пламенем, и навсегда изгнать из своей памяти взгляд замороженных глаз.

Ему это не удалось.

— Люди живы, — по прошествии трех лет мрачно говорил Оливер Т., глядя прямо в глаза инспектору Департамента, который, в духе традиции, хоронил свое подлинное имя под оперативным псевдонимом Виглаф.

— Но это были…

— Эхайны, — кивнул Оливер Т. — Я знаю.

— Они просто взорвали корабль, как поступили в свое время с «Равенной». Вот данные от катеров, которые барражируют в зоне бедствия. Там не осталось ни одной целой спасательной капсулы, ни единого обломка крупнее вот этой бутыли.

— И ни одного тела, не так ли?

— Взрыв был очень мощный.

— Когда эхайны взорвали «Равенну», спустя три часа были обнаружены почти пятьдесят тел. Впоследствии еще столько же. Мне можно верить, я был там. Но тогда им нужна была акция устрашения. А сейчас они нуждаются в заложниках.

Виглаф открыл было рот, чтобы привести какой-то резон, но незаметно вошедший в кают-компанию человек, и сам совершенно незаметный, сливающийся с обстановкой, ничем броским во внешности не выделяющийся, счел за благо обозначить свое присутствие негромким покашливанием.

— Привет, Оливер, — сказал он. — Рад видеть, что ты здоров, невредим и полон новых идей.

На какое-то мгновение всем показалось, что мастер-плоддер набросится на нового собеседника. Но все обошлось.

— Ворон, — сказал Оливер Т., нехорошо усмехаясь. — Я тоже по вас не скучал.

— Должно быть, приятно сознавать собственную правоту, — заметил человек, названный Вороном. — Всегда мечтал узнать, каково это — быть Кассандрой.

— Вы даже не представляете, насколько я счастлив, — отвечал Оливер Т., но лицо его оставалось неподвижным. — Еще двести человек готовы свидетельствовать в мою пользу. Полагаю, доктор Авидон и вселенский гуманизм лишь укрепились от новых испытаний?

— Доктор Авидон подал в отставку, — сказал Ворон. — Примерно полчаса назад.

— Красиво, — сказал Оливер Т. — Поиграть в атланта… он так любит разные игры… подержать на немощных плечах небесный свод, а как надоело, взять и сбросить.

— Его отставка не будет принята Наблюдательным советом.

— Тоже красиво. Очень успокаивает больную совесть.

— Хочешь знать, что в действительности произошло? — спросил Ворон.

— Я был здесь с самого начала, и знаю все.