Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

— Давай выпьем? — предложила она, шутливо снизив голос настолько, что со стороны могло показаться, что рядом со мною не приличная, чистая девушка — а грязная и спитая алкоголичка.

Мы смеялись, пили вино, смотрели на ясно проступившие в тёмном небе звёзды, которые виднелись, несмотря на засветку городской иллюминации, — и совершенно не следили за медленно текущим временем. Мне было хорошо. Я вновь оказался в той сказке, из которой час назад меня вырвал бесцеремонный и хамский сигнал «СГУ» патрульной машины. Город вновь благоволил нашему уединению, и никакие проявления его жителей не мешали нам радоваться, и быть наедине друг с другом. Мы снова были вместе — мы снова были одни.

Глава 2

Ты красива словно взмах

Волшебной палочки в руках

Незнакомки из забытого мною сна…

Сплин

Мы сидели на скамеечке в этом прекрасном месте до самого рассвета. Безлюдные улицы города постепенно осветлились жёлтыми лучами восходящего солнца, кроме нас никого не было, и мы не спеша брели по направлению к нашему спящему дому. Слабый, тёплый ветер чуть шелестел зелёными, сочными листьями, растущими на ветвях деревьев, кустах. Утренняя роса, раскрасившая причудливыми узорами коротко стриженые газоны, отблескивала от жёлтых лучей, — казалось, что вместо газонов улицы застелены гигантскими коврами, с вмонтированными диодными лампочками. Вот уже показалась жёлтая шапка нашего дома, торчащая из-за стволов разлапистых деревьев, которые словно немые стражники охраняют его. Сказка кончалась, и я непроизвольно сбавил шаг, стараясь растянуть последние минуты этой уходящей ночи. Мы зашли в подъезд, поднялись на её этаж — настало время для прощания.

— Может, зайдёшь, на чай? — неуверенно спросил я, не ожидая услышать в ответ утвердительного ответа.

— Уже поздно… — она рассмеялась, тут же поправив себя: — Точнее рано — уже утро, и я хочу спать! Тебе тоже нужно выспаться — ведь ты вчера вернулся из долгого похода, потом ремонтировал трубы в моей квартире, потом всю ночь мы с тобой обмеряли шагами улицы нашего замечательного города, пили вино. Я удивлена, как ты ещё стоишь на ногах?!

— Не хочешь?

— Не могу! Я же тебе говорила, что я не из тех девушек; не из тех, кого ты, может быть, хочешь во мне увидеть в этот момент! Не торопи события, Андрей!

— Ладно, как скажешь. Я просто боюсь тебя отпускать, — боюсь, что с потолка в моей ванной больше никогда не потечёт вода, и у меня не будет повода зайти к тебе!

— Заходи без повода — я всегда тебе рада! И никуда я не денусь, так что не терзай себя лишними переживаниями, и иди спать!

Она была права — я действительно еле стоял на ногах, и только сейчас почувствовал усталость, тяжёлой ношей свалившуюся на мои плечи, наполнившую свинцом мои мышцы, песком — глаза. Мы попрощались, и молча, словно вымотанные после тяжёлого кросса спортсмены, разошлись по своим квартирам. Оказавшись дома, я вновь почувствовал запах размокшей побелки, пыли, еле уловимый оттенок никотинового смрада, — когда-то у меня собирались друзья, любившие подымить на кухне; — и ещё я почувствовал запах пекущихся в раскалённом масле блинов — соседи просыпались, дом потихоньку оживал еле уловимыми запахами, звуками. Я услышал негромкий стук — звук донёсся сверху: наверное, она сбросила непослушный сапог, который стукнул каблуком о мой потолок. При мысли о том, что Маша рядом, за двадцатисантиметровой бетонной плитой, которая нас отделяет — на душе стало тепло и спокойно. Бросив быстрый взгляд на не распакованный после полевого выхода рюкзак, я прошёл в ванну, не глядя на потолок, выкрутил до упора оба крана смесителя, и встал под острые, — словно иглы для шитья, — струи горячего душа. Смыв с себя естественный лесной камуфляж, — в виде серой пыли, которая грязными водяными струями устремилась в слив, — я прошлёпал босыми ногами к кровати, и без сил рухнул на необычайно мягкую, — после наломанного лапника, и спального мешка с продавленной ватой, — кровать. Казалось, что эта кровать, — перед выходом в поле застеленная чистым бельём, — эта кровать является фантасмагорической иллюзией, спроецированной моим уставшим без мыслей умом. Я провалился в мягкую кровать без сил, белый сплошной туман небытия, словно облако, затянул мои отяжелевшие веки.

— Эй, Симак, хорош дрыхнуть! — злой голос послышался сквозь нависшую пелену сна, отделяющую явь от небытия.

Послышалась матерная ругань — злой, сиплый, и совершенно незнакомый голос, владелец которого был чем-то недоволен, ругался, и как я понял — ругался именно на меня. Сил разлепить склеившиеся клеем усталости веки не было.

— Вставай, крот, я тебе говорю! — после этих слов, которые были сказаны несколькими тонами выше предыдущих, я почувствовал сильный тычок жесткого ботинка в свой бок.

Сильная боль электрическими разрядами прошила моё тело, каким-то неведомым образом мне удалось всё же открыть глаза, и я увидел перед собою лицо незнакомого мужика, глаза которого были налиты кровью.