Бунт Хаус

Связь с Дамианой?

Все это...

Я смахиваю горячие, злые слезы со своих щек, пытаясь осмыслить все, что только что прочитала.

Эдгар Аллан По — любимый поэт Рэна.

Сколько раз Рэн говорил мне, что мы не можем сказать Дэшилу и Паксу, что мы вместе?

Карина презирает Рэна.

И он действительно трахнул Дамиану. Карина мне все рассказала. Он трахнул ее за месяц до того, как я появилась в Вульф-Холле. Есть ли смысл в том, что он интересовался ею долгое время, а потом она ему наскучила?

Мерси уже намекала, что Рэн и Мара Банкрофт встречались. И они трахались? И она окаменела от страха перед ним? Боялась, что он собирается убить ее? А потом она просто исчезла ни с того ни с сего? И что, черт возьми, я должна делать со всем этим?

Как я могла заставить себя забыть о девушке, которая спала в моей спальне? О чем, черт возьми, я думала? Слишком отчаявшись сохранить единственную настоящую подругу, которую я завела здесь, не желая раскачивать лодку, я позволила Карине забрать дневник. Я поверила ей, когда она сказала, что собирается передать его копам, но она этого не сделала.

Многие страницы дневника Мары так обгорели, что их невозможно прочесть. Огонь уничтожил большую часть первой половины книги, так что я никогда не узнаю, что она там написала. Однако пламя оставило ее последние записи нетронутыми, и они рисуют ужасную картину.

Я не слышала, как открылась дверь в беседку. Не слышала, как он вошел внутрь. Я замираю на месте при звуке его голоса.

— Элоди.

В каком ужасном беспорядке я, должно быть, сижу на полу перед камином, повсюду разбросаны разрозненные страницы, исписанные синими чернилами, кончики пальцев почернели от копоти. Рэн стоит надо мной, одетый в белую футболку и пару потрепанных синих джинсов. Это первый раз, когда я вижу его одетым во что-то, кроме черного, и вид его в этой одежде заставляет что-то напрячься в моей груди. Он никогда не был таким, каким я его себе представляю. Он всегда что-то делает или говорит, чтобы удивить меня. Теперь я официально застигнута им врасплох. Я имею в виду, он вообще тот, за кого я его принимала?

Две крошечные морщинки появляются между его бровями, когда он наклоняется и поднимает один из листков бумаги, лежащих у его ног.

— Что ты делаешь, Элоди? — Похоже, он насторожен. Не уверен. Как и следовало ожидать.

— Расскажи мне о Маре. — Мой голос совсем не похож на мой собственный. Или, может быть, это просто мои уши стали плохо слышать, и все кажется таким далеким. — Ты ведь встречался с ней, не так ли?

На его лице появляется странное выражение. Он читает запись в дневнике на бумаге, которую держит в руке, медленно покачивает головой слева направо. Не похоже, чтобы он был доволен тем, что там написано.

— Что это такое? — спрашивает он, поднимая страницу.

— Ее дневник. Она писала в нем не каждый день, но ей удалось записать большую часть важных вещей. Почему бы тебе не рассказать мне о ней?

— Что тут рассказывать? Она была здесь студенткой. Она пропала без вести. Это было во всех новостях.

— Я была в Тель-Авиве, когда она исчезла. В то время я не обращала особого внимания на репортажи из маленьких городков Нью-Гэмпшира. Черт, тогда я даже не знала, что это место существует. Ты не ответил на мой вопрос, Рэн. Вы ведь встречались с ней, не так ли?

Его странное выражение лица становится глубже.

— Я же говорил тебе, что у меня были девушки, Элоди. Я не горжусь тем, со сколькими девушками встречался в прошлом году. Но я не думал, что ты собираешься распять меня за это. Однажды я встречался с Марой, но это ни к чему не привело. Мне очень жаль, но это… — он качает головой. — Это совсем не то, что ты думаешь.

— Это не то, что я думаю? — Язвительный взрыв смеха вырывается из моего горла. — Это совсем не то, что я думаю. Ладно. Так в чем же дело, Рэн? Просто какое-то дерьмо, которое глупая тусовщица выдумала про тебя? — Я сжимаю в кулаке горсть разрозненных страниц, выпавших из дневника Мары. — Это довольно хреновое дерьмо, Рэн. Это звучит так, будто ты причинил ей боль. Похоже, именно из-за тебя она пропала. Ты собираешься сказать мне, что не имеешь к этому никакого отношения?

Спокойный фасад, который он поддерживал до сих пор, ускользает.

— Ты серьезно спрашиваешь меня об этом? Господи Иисусе, неужели ты думаешь, что я убил Мару?

— Слишком много совпадений, мелочей, которые все связаны с тобой. Только сумасшедший не стал бы складывать два и два вместе.

— Элоди. — Он втягивает в рот нижнюю губу, и его зеленые глаза — глаза, которые в последнее время были мягкими для меня — превращаются в ледяной кремень. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Вообще никакого.

— Тогда просвети меня, потому что я сейчас в ужасе. Я начинаю сходить с ума, потому что есть большая вероятность, что я влюбилась в убийцу.

Его челюсть напрягается. Он сжимает её так сильно, что я вижу напряжение в его висках.

— Ты действительно так думаешь? Ты действительно думаешь, что я это сделал?

Я смотрю на все дневниковые записи Мары, разбросанные по полу, как забытые обрывки прошлого, взываю о помощи и не знаю, что и думать дальше.

— Я не... знаю.