Бунт машин

Тот встретил его с распростертыми объятиями.

— Друг мой, как я счастлив вас видеть!

— Я еще больше! — прервал его гость, — я приехал переговорить с вами об одном деле! Громадная, неограниченная прибыль! Я виделся вчера вечером с Криптоном. Он проектирует пустить в действие машины с помощью сжатого воздуха…

— Это уже бесполезно, я…

— Как бесполезно? Надо будет устроить резервуары на площадях; правительство заставит граждан накачивать воздух безвозмездно. Представляете себе все выгоды: бесплатная рабочая сила, надо будет основать общество, привлечь капиталы.

— Все это бесполезно, говорю я вам!

Г. Брассер-д’Аффер кричал, Трепидекс не давал ему говорить, твердя свое; наконец, хозяину удалось перекричать гостя.

— Нет и нет! Криптон — идиот, сжатый воздух — идиот, правительство — идиот. Забастовке машин уже подписан смертный приговор. Я получил его 5 минут тому назад. Вот он!

И г. Брассер-д’Аффер достал из кармана небольшой конверт.

— Вот он! — повторил он. — Письмо Гамины, опущенное в почтовый ящик бог знает когда, отправленное с дилижансом и прибывшее сегодня утром! Хоть письмо и тащилось, как черепаха, тем не менее я выиграл, благодаря ему, 100.000 франков. Прочтите, мой друг, теперь мы знаем, где скрывается знаменитый секретарь Союза машин.

— Что такое? — крикнул Трепидекс.

— Читайте.

Трепидекс прочел и одурел от радости.

— Изумительно!

Двое мужчин глядели друг на друга, смеясь и плача; наконец, разразились отрывочными фразами:

— Вот так штука! Этот бродяга… 100.000 франков!.. Неделя празднеств может… Какое потрясение вызовет эта новость… Изумительно!.. Поразительно!..

XIX

Два раза в день, в установленные часы, Homo отправлялся в таинственную комнату для переговоров с верным Жюльеном. Он называл это «принимать рапорт».

Однажды рапорт продолжался так долго, что Гамина начала беспокоиться. Не раз дрожала она от мысли, что в этом ужасном помещении может произойти несчастье.

Время шло… Беспокойство перешло в страх, и, не выдержав, девушка побежала к обвитому плющом домику. Дверь была полуоткрыта; Гамина вошла. Не найдя нигде Homo, она снова подумала о несчастьи. Она окликнула возлюбленного; ответа не было. Тогда Гамина сорвала со стены висевшее на ней резиновое одеяние, оделась, собралась с силами и вошла в кабинет…

— Homo, друг мой… Что случилось?

Изобретатель был там; он сидел сгорбившись около ящика, поддерживая голову рукой.

— Homo, — простонала испуганная Гамина, — Homo, это я, что с тобой?

Она не смела дотронуться до него, опасаясь непоправимого несчастья. Неужели он умер?… Наконец, Homo выпрямился. Она рассмеялась счастливым смехом, граничащим с безумием.

— Ха! ха! ха! Как ты меня испугал! Почему ты так долго не приходил? Ты спал?

Он медленно поднял к ней глаза.

— Да, — сказал он, — я спал, вот уже несколько недель. Теперь я проснулся.

Он говорил сухим, резким голосом. Гамина, еще под влиянием потрясения, глубоко вздохнула и на глазах ее показались слезы.

— Я спал, — повторил он, — теперь проснулся, понимаете?

Изумленная его тоном, Гамина отрицательно покачала головой.

— Я принял все всерьез, — пояснил молодой человек. — Какая неосторожность, какое безумие! Вы хорошо позабавились. Вы хорошая актриса! Поздравляю.

Гамина возмутилась.

— Что за тон, Homo, что за речи?.. Я ничего не понимаю!

— Лицемерка!.. Сколько фальши скрываешь ты под своей наивностью! Теперь я все знаю. Я простофиля, моя доверчивость сделала меня дураком. Вы же — лживая, злая женщина…

— Homo, да вы с ума сошли?

— Я сходил с ума; теперь я снова в здравом уме, но слишком поздно. Услышав ваше имя, я должен был бы быть осторожным: Гамина Брассер-д’Аффер. Ни сердца! Ни ума! Если бы вы поняли хоть сотую долю того, что происходило во мне, вы бы никогда меня не предали, не продали…

— Предала? — вскричала Гамина, — продала? Боже мой, он на самом деле сошел с ума!

— Ха ха! ха! — рассмеялся он, — вы отрицаете! Какая великолепная актриса! Каким адом был мой рай! Разве вы не сообщили обо мне вашему отцу!

Гамина побледнела.

— Боже мой, какое несчастье! Письмо мое дошло!

— Как, вы более не отрицаете? Да, письмо дошло.

— Выслушай меня, Homo… Я тебе не говорила об этом раньше, так как думала, что письмо пропало… Оно было написано и опущено в почтовый ящик в тот день, когда стали машины, до возникновения нашей дружбы. Слушай, клянусь тебе, что это правда, я собиралась бежать на почту и вытребовать назад письмо. Но так как поезда не ходили, то и я и шофер решили, что письмо не дойдет. Комедиантка? Я?! Разве для этого я приехала в деревню? Разве я знала, что встречу тебя здесь? Разве мои глаза, мой голос, все мое поведение не говорят тебе о моей искренности? Умоляю тебя, Homo, не сердись. Эта история с письмом меня ошеломила. Я поеду к отцу; он меня любит, выслушает меня; я попрошу его сжечь письмо и забыть о нем. Я найму лошадей, пойду пешком, если надо. Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за моей оплошности, я хочу, чтобы ты любил меня, я буду твоим адвокатом перед отцом, моя любовь вдохновит меня; отец поймет…

— Собираетесь ли вы так же защищать меня перед вашим женихом?

— Что это значит?