Бунт в тарелке

– Встань, мальчик! – строго обратился Франц Фридрихович к тому, кого все приняли за Шурку.

– Мальчик?! – услышав это, побагровел Юлиан Сидорович и, конечно же, встал. – Что вы себе позволяете?!

В классе хихикнули. Понимая, что тут что-то не так, Лера глянул на друга и тотчас, будто у него пелена с глаз упала, увидел, что это не Шурка.

Стать директором и свихнуться

Широкими шагами директор решительно покинул класс. Всё ещё не веря, что ошибся, Фу-Фью долго смотрел ему вслед. А затем поспешил вдогонку.

В расстроенных чувствах Юлиан Сидорович, конечно же, не заметил, что из грузного мужчины превратился в тонконогого подростка. Легко сбежав по лестнице на первый этаж, он направился к выходу – подышать свежим воздухом. Но едва вышел в вестибюль, как вздрогнул от окрика.

– А ну стой! – приказала вахтёрша, да так грозно, что директор невольно остановился.

Ему на миг почудилось, что сделай он ещё шаг, и услышит предупредительный выстрел в воздух. Обернувшись, Почёмбыт ожидал увидеть, по меньшей мере, сторожа с дробовиком, а увидел Майю Сергеевну.

– Ты куда идёшь, мальчик? – подозрительно оглядела она директора в облике восьмиклассника. – Кто разрешил?

Услышав опять про мальчика, добродушный Юлиан Сидорович даже затрясся от злости.

– А, э, ы! – только и смог выдавить он.

– Ах, ты с зубной болью! – поняла его мычание по-своему вахтёрша и сочувственно закивала головой. – Тогда беги быстрее в поликлинику, пока щёку не разнесло.

Схватившись за голову, Почёмбыт в страшном замешательстве выскочил на крыльцо. Бросился в школьный дворик и столкнулся с долговязым Речкой. Не успел Юлиан Сидорович поинтересоваться, по какому такому праву тот отлынивает от уроков, как подросток панибратски хлопнул его по плечу.

– Куда это ты так вырядился? – спросил он.

Надо пояснить, что директорский костюм, хоть и уменьшился в размерах вместе с хозяином, но ничуть не потерял своей элегантности. Помимо того, на Юлиане Сидоровиче была надета идеальной белизны рубашка, современной расцветки галстук, золотые часы, заколка и запонки.

Почёмбыт хотел было возмутиться безобразному поведению ученика, как вдруг обнаружил, что дважды второгодник Роман Пойма выше его едва ли не на треть. Растерявшись, Юлиан Сидорович только плечами пожал в ответ.

– Ух ты! – увидел Речка на его галстуке жёлтую блестящую заколку. – Батина?

– Нет, – с трудом выдавил Почёмбыт.

– Мать подарила? – Речка преспокойно снял с директора заколку и повертел её в руках.

– Сам купил.

– Слушай! – любуясь блеском изящной вещицы, воскликнул Речка. – А дай мне её на недельку. Я блесну сделаю – вся щука будет наша! Надо только крючок приделать.

– Отдай, – глядя на рыбацкого авторитета снизу вверх, безнадёжным голосом попросил Почёмбыт.

– Да ладно, – оттолкнул его Речка. – Не жмись. Через неделю верну.

И пошёл восвояси, не оглядываясь. Почёмбыт едва не заплакал от обиды. Тут-то его и обнаружил Франц Фридрихович. Решив окончательно убедиться, что перед ним на самом деле директор школы, инопланетянин не придумал ничего лучшего как телепатировать ему вопрос о двух двойках. Для расшатанных нервов Юлиана Сидоровича этого было достаточно. Услыхав в своей голове голос ниоткуда, он схватился за остатки жидкой шевелюры и бросился к «жигулёнку». Фу-Фью едва успел вернуть ему прежний директорский вид. В следующий миг Почёмбыт дал машине полный газ и с искажённым лицом помчался в сторону больницы.

В тот же день директора школы госпитализировали и отправили в Минск. Да и как было не отправить – психиатра на месте не было, а Юлиан Сидорович между тем вполне серьёзно утверждал, что он мальчик.

Эволюция икоты

После этого случая друзья поняли, что космический завхоз может рассекретить их в любой момент. Поэтому они старались как можно реже попадаться ему на глаза, особенно в компании Курилы и Мухи. Но Франц Фридрихович вскоре что-то заподозрил.

– Скажите, юноша, – остановил он как-то Леру, – это не ваш двойник в параллельном классе учится?

– Это мой брат, – не моргнув глазом, соврал Лера. – Только он худенький, а я потолще.

– Почему тогда у вас фамилии разные? – пристально посмотрел на него новый биолог. – Твоя – Стопочкин, а его – Мухин?

Лера глянул ему в глаза и вздрогнул – глаза были поросячьими с рыжими ресницами.

– Так мы же двоюродные, – нашёлся он, судорожно сглотнув.

– Двоюродные? – наморщил лоб учитель и отошёл в задумчивости.

Лера бросился в соседний класс к Шурке.

– Точно Фу-Фью, – заявил он. – Этот болван даже не знает, что такое двоюродные братья.

– А вдруг не он? – засомневался Шурка. – Помнишь, что профессор Тьюпль говорил – Фу-Фью по-землянски ни бум-бум. Может, за нами прислали какого-нибудь другого инопланетянина?

– А улитка серебристая, – напомнил Лера. – Облучил себя полиглотологом и за полчаса все наши языки выучил.

– А откуда он знает, как формы материи менять?

– А ты откуда знаешь? Вот и он оттуда же. Сразу на нас приборы испытал, а потом себя усовершенствовал.